Героям Сопротивления посвящается...
Главная | Страница 28 | Регистрация | Вход
 
Вторник, 19.03.2024, 08:04
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Продолжение книги Владимира Минаева "Молодая гвардия": опять предательство?"
Страница 28.
 
 
А в том советском, бурно развивающемся обществе, люди совестились перебраниваться и даже проронить непристойное слово при женщинах и детях.
«<...> Не собираюсь преднамеренно облагораживать свою компанию, однако честно говорю: матерными словами мы редко пользовались. Став взрослым, я даже в войну почти не прибегал к ним. Разве что когда шел в атаку, как и другие ребята, кричал не за «Сталина!», a...».
Маршал Д.Язов на замечание о том, что сегодня часто отрицают, что в бой шли с лозунгом «За Родину, за Сталина!» ответил: «Да кто отрицает-то? Я не видел и не слышал другого. Ну, употреблялась неформальная лексика. Но перед «Ура!» главный клич – «За Родину! За Сталина!»… Ведь кто говорит, что этого не кричали? Такие, как Виктор Астафьев… Но ведь на фронте он был телефонистом в артиллерийской бригаде. Артиллеристы в атаку не ходят» («Советская Россия», 9.12.1999 г.).
«Видно, в такие моменты для выражения наших чувств подобрать другие слова в самом деле было невозможно — их попросту не было. Вот и прибегали к мату. Вполне допускаю, что мои друзья-молодогвардейцы, попав в опасные условия, для облегчения души и нервного перевозбуждения вполне мог­ли использовать слова русского мата» (с.60-62)
«Поднимаясь в атаку, мы могли кричать (и кричали) что угодно. Чаще: «В бабушку и бога душу мать!» Однако смысл тех слов был один: «За Родину!» Она единственная! Она для каждого из нас превыше всего!» (с.44)
А вот одна девушка, писал Илья Эренбург, когда ее гестаповцы спросили: «Кто тебя послал? Кто в твоем отряде?», она ответила: «Сталин». А Поль Камарэн, когда его вели на казнь, крикнул: «Да здравствует Франция! Да здравствуют коммунисты! Да здравствует Сталин!»
 
Если бы не мороз, то овес бы до неба дорос (посл.)
 
Со злым умыслом К.Иванцов «вспомнил» о введении пе­ред войной платы за обучение. Он пишет:
«Об этой печальной странице довоенной советской шко­лы — введении в октябре 1940 года платного обучения — все пишущие о молодогвардейцах почему-то умалчивают. Либо они вообще не знают о том Указе, либо не понимают, что он исковеркал завтрашний день многих тысяч юношей и деву­шек. То постановление, конечно же, не обошло стороной, и будущих молодогвардейцев. Платное обучение в средних шко­лах начиналось с восьмого класса. Оно касалось также уча­щихся техникумов и студентов вузов. Так с легкой руки «лучшего друга советской молодежи, родного отца и учите­ля» неотвратимо замаячил на горизонте крах многих наме­рений людей моего поколения. Так власть, как о том сообща­ло радио и писали газеты, крепила оборону страны, считала Указ нужным и своевременным. В те дни покидали школы многие восьмиклассники, девятиклассники и даже десяти­классники. Вновь обращаюсь к записи в своем дневнике от 4 октября 1940 года: «Весть о платном обучении меня сильно поразила. Все, Ким, выше 7 класса ты не прыгнешь. Хорошо, если окончишь семь классов, а то заберут тебя учиться на сапожника. Сегодня, особенно вчера, только и слышно о платном обучении в школе и мобилизации в ФЗО. Плата за обучение в средних школах 150 рублей в год. Сумма будто бы небольшая, но не все родители смогут ее уплатить. Есть родители, у которых по четыре человека учатся в школах, а сами они зарабатывают плохо. Чем они будут платить? Ничем. Из школы очень многие отсеиваются, особенно бед­нота. Как раньше богатые имели возможность учиться, так и теперь. Беднота была и будет оставаться темной. Слова одной песни учащиеся поют теперь со злостью и насмешкой. Вот эти слова: «Весел напев городов и полей, Жить стало лучше, жить стало веселей». Я начал сочинять стих. Вот его первые строки:
Бывший школьник — ныне сапожник.
Бывший учащийся — ныне портной.
Плати за учебу, юный художник,
Чтоб не остался ты темной душой.»(с. 103)
«Тот Указ коснулся целого ряда будущих молодогвардей­цев. Даже при беглом ознакомлении с биографиями некото­рых из них открывается печальная картина. Не окончив 7-й класс, ушел на производство Демка Фомин; не пошли в 8-й класс Люба Шевцова, Сергей Тюленин, Леонид Дадашев, Ген­надий Лукашов, Анатолий Ковалев; бросили 8-й класс Михаил Григорьев, Нина Кезикова, Анатолий Орлов. Оставила пе­дагогический институт Антонина Елисеенко. Распрощались с мечтой об институте Нина и Ольга Иванцовы, Иван Земнухов, Василий Бондарев.
<...> Мама день и ночь размышляла над тем, как вывер­нуться из создавшегося положения. Мы с сестрой в один го­лос заявляли, что пойдем работать. Однако мама об этом и слушать не хотела. Обращаясь к Нине, она сказала:
— Ты должна закончить десятый класс. Слышишь, долж­на! Я костьми лягу, но помогу тебе в этом. Потом, Бог даст, и в институт определишься...
— О чем вы, мамо! — сестра всплеснула руками. — О ка­ком вузе теперь можно говорить?! Там ведь тоже платить надо... и стипендии отменили…
— На какие шиши жить будем? — спросил я.
— Продадим отцовскую «москвичку» (так называлась су­конная ватная куртка. — К.И.). Это самое ценное, что у нас имеется. На вырученные деньги купим Машке сена, запла­тим за твою учебу, — взглянула на Нину. — Что-то и на еду останется... должно залышитыся.» (с.104,105)
Длинное цитирование понадобилось для большей ясности. Собственно из-за «беглого ознакомления с биографиями» и расплывчатой памяти Указ о введении платы за обучение на­веял К.Иванцову драматические картины.
На самом деле учащиеся из бедных семей и многодетных от платы за обучение освобождались. К приме­ру, С.Тюленин, А.Орлов, если бы не бросили школу, за даль­нейшее обучение не платили бы вовсе. Семьи Л.Шевцовой, А.Ковалева, Г.Лукашова, М.Григорьева, Н.Кезиковой без за­труднений оплатили бы обучение своих детей, если бы те хо­тели учиться. Д.Фомин в 1940 г. окончил 6-й класс и посту­пил на курсы трактористов. А.Елисеенко после первого курса перешла на годичные курсы при областном отделе образова­ния, потому что училась на курсах медсестер и одновременно работала в военном госпитале, который разместили в общежитии института. В.Бондарев не мечтал об институте, и по­сле 8-го класса поступил на курсы комбайнеров и трактори­стов. Сестры К.Иванцова, И.Земнухов, как и моя сестра, и миллионы других успешно закончили 10-й класс в 1941 году, и их мечту учиться в институте разрушила война, а не Указ об оплате обучения.
Это подтвердил и сам К.Иванцов в своей книге «Красно­донские мальчишки»:
«После окончания десятого класса Нина мечтала поступить в Ивановский текстильный институт. Но началась война, первым же своим выстрелом перечеркнувшая все мечты и надеж­ды. Да только ли ее!» (с. 105)
Лучше бы К.Иванцов сравнил шансы детей шахтеров получить высшее образование при Советской власти с подобными шансами до ее установления, то есть в царской России, и после разрушения социалистического строя, то есть в сегодняшней Украине.
Едва ли Ким Михайлович не знает, что в тот период была создана новая культура, которая привила советским людям веру в реальность нового мира. Молодежь двадцатых годов рождения, поголовно грамотная, любила свою страну и ее вождя. Она понимала, что живет в веке инженеров и ученых, агрономов и врачей, учителей и мастеров искусств, студентов и школьников. Ведь в той же книге К.Иванцов привел такие слова Нины Иванцовой:
«Мы не представляли себе иной жизни, кроме той, что за­воевали для нас отцы и старшие братья. Знали: только Совет­ская власть является подлинно народной. Только она может в полной мере удовлетворить все запросы человека. Любовь к Ро­дине... Именно она помогла побороть страх, придавала силы» (с. 109),
 
Мал бывал – сказки слушал;
вырос велик – сам стал сказывать... (посл.)
 
Весьма сомнительны воспоминания о первом дне войны и запомнившемся «Послании Митрополита Сергия».
«Не терпелось с кем-то поделиться ошарашивающей но­востью. Поэтому, перебросившись с мамой несколькими сло­вами, скоропалительно выскочил на улицу...
Недолго думая, помчался к Сергею Тюленину.
— Понимаешь, война! — не успев открыть калитку, вы­палил я громко и вроде бы даже радостно.
— Ты что? — Серега от неожиданности и удивления рас­крыл рот.
— Вот тебе и «что»! Немец напал. Может, и нас в ар­мию возьмут. На фронт бы...
— Там можно героем стать! — В глазах друга засверкали огоньки. Он с упованием бросил: — Потом на рудник прикатить. В новеньком обмундировании, хромовых сапожках, вся грудь в орденах...
От этих слов Тюленина какое-то непередаваемое волне­ние наполнило мое сердце. В голове завертелось, закипело. А на душе стало и весело, и страшно. — Только бы не опоздать, — беспокойно проронил я.
— Чего доброго, наступление фашистов быстренько ото­бьют... как японцев у озера Хасан и на Халхин-Голе.
— И оставят нас с носом, — добавил Сергей.
<...> Уже в первый день войны всех тревожил вопрос о Сталине: где он? Что с ним? Почему не сам выступил, а по­ручил это серьезное дело своему заместителю по СНК? Слышались неуверенные ответы «знатоков»: «Иосиф Вис­сарионович, скорее всего, болен».
Действительность же была такова. Нападение гитле­ровцев на СССР стало крахом сталинской политики, выра­зившейся в подписании договоров с Германией. Те соглашения — следствия политической слепоты и безмерной самонаде­янности «земного божества». Они нанесли нашей родине тяжелейший моральный и военный урон. От сознания, что Гитлер его ловко обманул, Сталиным овладело психическое потрясение, вызвавшее расстройство деятельности всего организма. Именно тот страшный шок был единственной причиной его молчания, понудил спрятаться за спину Молотова.
22 июня — трагедия СССР и позор И. В. Сталина. РККА опомнилась, когда немцы оказались в 30 километрах от Москвы».
Что касается «политической слепоты и безмерной самонадеянности» Сталина при заключении пакта с Германией в 1939 году, то эти несостоятельные, легкомысленные суждения опровергаются многими авторитетнейшими заключениями. Например, Западно-Германский эксперт по проблематике 1939 года Ингеборг Фляйшхауэр аргументировано оправдала Советский Союз и Сталина в своем труде «Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива Германской дипломатии. 1938-1939» (Перевод с немецкого. М., Прогресс. 1991. 480 с.): «…Государственный интерес Сталина при заключении германо-советского пакта состоял в политике умиротворения… задачей предотвращения войны, в которой народам социалистического Советского государства пришлось бы, как и в первой мировой войне, проливать кровь за чужие интересы. Целью этой политики было также предотвращение международных осложнений с непредсказуемыми для существования Советского государства последствиями» (с.357)
Японский историк, профессор Хироми Тэратани сказал:
«…В данном случае Сталин проявил себя государственным деятелем высшей квалификации…
Заключив договор с Германией, Советский Союз спутал карты всех своих противников. Технически это было выполнено просто ювелирно» («Комсомольская правда», 2.09.1989 г.)
По незнанию или умышленно К.Иванцов ввел в заблуждение читателей своим утверждением о том, что «РККА опомнилась, когда немцы оказались в 30 километрах от Москвы». На самом деле через 2 месяца войны Красная Армия нанесла сокрушительный удар по группировке противника под Ельней. В тех боях родилась советская гвардия. Победа под Ельней подняла дух всей Красной Армии.
«В тягостные дни гробового молчания Сталина хоть ка­кое-то успокоение и надежду вселило «Послание Митропо­лита Сергия от 22 июня 1941 года». Тогда у православной церкви СССР не было патриарха — Сталин не разрешал его выборы. Во главе православной общины Советского Союза стоял Митрополит Московский и Коломенский Сергий. Как я узнал впоследствии, он сразу же после выступления Молотова, забыв об обидах, нанесенных церкви Советской вла­стью, сел за пишущую машинку, отпечатал свое послание и тут же отправил гонцов во многие уголки страны. Теперь то послание почти никому не известно. Да и в свое время, во всяком случае в Краснодоне, оно распространялось как-то полулегально. Я узнал о послании на второй или третий день войны от набожной соседки Петровны. Она принесла тот текст, написанный корявым детским почерком, из станицы Гундуровской…
Тогда страна наша на двенадцать дней потеряла своего любимого, родного и мудрого вождя» (с. 114-116)
Поражает невероятная скорость распространения послания митрополита и удивительное чутье набожной Петровны, которое подсказало ей отдать послание именно Киму, чтобы он через полвека вспомнил о ней.
А Сталиным не «овладело психическое потрясение» и он не был в состоянии «страшного шока», а проявил себя чрезмерно работоспособным. Так, из широко распространенных «Записей, сделанных дежурными секретарями о посетителях И.В.Сталина» следует, что 22 июня 1941 года он принял с 5 часов 45 минут до 16 часов 45 минут 29 высших должностных лиц, 23 июня с 3 часов 20 минут до 6 часов 10 минут – 8 человек, и с 18 часов 45 минут до 1 часа 25 минут 24 июня – еще 13 человек, 24 июня с 16 часов 20 минут до 21 часа 30 минут – 20 человек, 25 июня его посетило 29 человек, 26 июня – 28 человек, 27 июня – 30 человек и т.д.
Неоспоримая истина в том, что сведения о подлинных ор­ганизаторах краснодонского подполья унесли с собой казнен­ные подпольщики. Но К.Иванцов, не располагая фактами, приписал первенство в организации подполья Сергею Тюле­нину, и в первую группу подпольщиков умышленно включил «несовершеннолетних мальчишек и девчонок». Вот его ут­верждения.
«Одиночная борьба Сергея с оккупантами заключалась в том, что он то у одного, то у другого немца стащит авто­мат, винтовку или гранату. То в одном, то в другом месте подорвет их машину. Или отточенным гвоздем проколет шину, забьет выхлопную трубу грязью и заткнет деревянной пробкой, отчего завести автомобиль невозможно. То напи­шет и приколет в видном месте антифашистскую листовку.
Но уже скоро Тюленин понял (на плечах у него была голо­ва, а не чурбан!) правду известной пословицы, с которой ко­гда-то спорил, а вот теперь пытался бороться: «Один в по­ле не воин». И тогда он сколачивает первую (подчеркиваю: первую!) в оккупированном Краснодоне группу подпольщиков. В нее вошли Володька Куликов, ученик школы № 1 имени М.Горького, возраст пятнадцать лет; Витька Лукьянченко, ученик школы № 4 имени К.Ворошилова, возраст пятна­дцать лет; Тоня Мащенко, ученица школы № 1 имени М.Горького, возраст пятнадцать лет; Сенька Остапенко, ученик школы № 1 имени М.Горького, возраст пятнадцать лет; Радик Юркин, ученик школы № 1 имени М.Горького, воз­раст четырнадцать лет».
Приписав Сергею Тюленину одиночную борьбу с оккупантами, К.Иванцов оглупил немцев, у которых он будто бы смог «стащить автомат, винтовку или гранату». И так легко в движущейся лавине войск мог «подорвать их машину». Зачем же одурачивать читателя и порочить подпольщиков, окольно изображая жестокого врага неопасным?
«То были не выпускники разведывательных школ НКВД, не кадровые красноармейцы или командиры РККА, в силу ряда причин оказавшиеся в оккупированном Краснодоне, не умудренные жизненным опытом, закаленные в огне Ок­тябрьской революции и гражданской войны ветераны Ком­мунистической партии. В группе Тюленина — обыкновенные и в то же время необыкновенные мальчишки и девчонки...
Как и все наше поколение, те огольцы верили: трудное, подчас полуголодное детство позади. Впереди — светлое будущее, как о том неустанно говорили школьные учителя, писали газеты, твердило радио, как того сулили вожди со­ветского народа. Именно отсюда проистекает незаурядность тех мальчишек и девчонок.
Тогда мы еще не знали, что обещания руководителей КПСС и государства относительно свободы и равенства, как и лучезарного будущего не всегда чистосердечны и прав­дивы. Порой те посулы напоминали мираж — оптическое явление, которое, между прочим, характерно еще и тем, что, чем ближе к нему подступаешь, тем дальше оно отда­ляется...
Вступление в борьбу с немецко-фашистскими захватчи­ками несовершеннолетних мальчишек и девчонок Краснодона было осмысленным и далеко не случайным. По зову собст­венных сердец, без подсказки старших или каких-либо орга­низаций они выступили против коричневой чумы, ибо душой и сердцем не принимали фашистский «новый порядок». Ска­залось, конечно, и влечение к романтике, что является вполне нормальным в том возрасте.
В октябре 1942 года в группу Тюленина вступили новые ребята: Валерия Борц, ученица школы № 1 имени М.Горького, возраст 15 лет; Ленька Дадашев, ученик школы № 4 имени К.Ворошилова, возраст 15 лет; Степка Сафонов, ученик школы № 1 имени М.Горького, возраст 15 лет» (с.292,293)
К.Иванцов таким образом выдал молодогвардейцев за одураченных «светлым будущим». Ныне ставшее ироничным, это выражение имело реальное наполнение: народная вера в спра­ведливость, уверенность в завтрашнем дне, действительная возможность лучшей жизни. На самом деле никто не сулил этот «мираж» и никто не твердил о нем. Это понятие Иванцов перенес в прошлое из сегодняшней действительности, когда буржуазные СМИ довели народ до умопомрачения обещани­ем «светлого настоящего», которое принесут реформы и рынок.
Если буржуазные «демократы» выхолостили патриотизм до малосодержательной оболочки – любви к родине, то Иванцов подкрасил ее «зовом сердца» и «влечением к роман­тике».
К сожалению, в сказанном братом подпольщицы отсутствует даже видимость убедительности. Зная ту обстановку, показания свидетелей можно с высокой степенью вероятности предположить, что организаторами подпольных групп были именно вполне зрелые, 18-25-летние юноши и девушки, которых в «Молодой гвардии» было 43 человека, в том числе 9 бойцов Красной Армии и 4 выпускника школы НКВД. Так что побудил молодогвардейцев на смертельную борьбу не романтически настроенный зов сердца, а привитый им социалистический патриотизм – преданность и верность своей Родине и социализму, обязанность защищать свой народ.
Но К.Иванцов настойчиво утверждает:
«Командиру группы, моему другу и однокласснику, в ту пору исполнилось шестнадцать.
Я специально указал не только имена и фамилии ребят, но также их социальное положение и возраст. Чтобы люди знали, кто именно положил начало рождению нашей гордо­сти и славы «Молодой гвардии».
А вот пример явной нестыковки в описании судьбы 32 казненных краснодонцев.
«Краснодон узнал о том лиходействе от вездесущих па­цанов — они увидели, как в городском Парке бездомные оди­чавшие собаки (они всегда покойников чуют) грызут челове­ческие руки и голову. Фашисты не только не сделали на мес­те погребения насыпь, как это принято, а вообще лишь чуть-чуть притрусили яму землей. Сотворили это специаль­но, чтобы устрашить жителей города.
Многие горожане были возмущены зверством оккупантов и их прислужников. Однако на деятельный ответ решились только самые отважные — краснодонские мальчишки.» (с.297)
Вероятно, чтобы читателя сбить с панталыку, К.Иванцов через 75 страниц написал вот это:
«Палачи провели перекличку. Суликовский приказал собрать вещи. Всех вывели из камеры. И увезли.
Вот и все, что было известно о судьбе тридцати двух. Куда их увезли? Никто не знал.
В ту ночь краснодонцы, живущие за парком, слышали только несколько криков, сильных и протяжных, и одну короткую пуле­метную очередь. Больше ничего.
15 февраля Красная Армия вышибла немецко-фашистскую погань из города. Тогда начали разыскивать тела тридцати двух... Но трупов тридцати двух найти не могли. И только не­давно — в глубине парка имени Комсомола — кто-то из прохо­дивших обратил внимание на то, что в одном месте парка странно осела земля. Тут и стали искать.
Те, кто был у вскрытой могилы, увидел страшную картину. Плотно один к одному стояли трупы. Они были связаны друг с другом веревками и проводом.
Понимаете, они даже не были расстреляны. Палачи согнали их в яму и закопали живыми...
Пулеметная короткая очередь, которую слышали в ту сен­тябрьскую ночь, была, очевидно, пущена полицейской сволочью, чтобы рассеять свой страх» (с.374)
Правда – во втором описании, которое взято из статьи в армейской газете «Сын Отечества» за 12 мая 1943 года, редакция которой располагалась на постое в г.Краснодоне.
 
Столько правды, как в решете воды (посл.)
 
Особенную недостоверность придают этой книге К.Иванцова дневниковые записи, которые он начал вести в 14-летнем возрасте. Возможно, это его литературный прием. Но сравнивая записанное с реальной действительностью, на­ходишь полное несоответствие. Вот несколько примеров.
«Привожу одну из записей такого порядка: «9 августа 1940 года. Валя Овчарова рассказала мне, что сегодня на Донце видела, как старший пионервожатый Виктор Третьякевич лапал нашу новую вожатую Валю Б. (в дневнике ее фа­милия названа полностью. — К.И.). Я знаю Валю Б. как про­ститутку. Самую настоящую. Непонятно, почему райком комсомола послал ее вожатой. У нее было по крайней мере 15 кавалеров. Ей несколько раз подбивали глаза...»
Такое вот врезавшееся в память свидетельство и запе­чатленное в дневнике для себя. Оно слишком категорично, к тому же резкое. Однако от начала до конца правдиво.
Виктору Третьякевичу в то время было шестнадцать лет. В этом возрасте голос плоти уже напоминает о себе. Оттого иной раз Виктор приударял за девчатами-пионервожатыми, озоровал с ними, хватал за нескромные места.» (с.111)
Эти несущественные подробности автор выделил, очевид­но, для того, чтобы потом подать натуру Третьякевича как противоречивую. Потом на многих страницах К.Иванцов смешал в кучу свои домыслы, противоречивые высказывания оставшихся в живых молодогвардейцев и подследственных полицаев, и таким способом размыл образ и внес путаницу в облик Виктора Третьякевича. К примеру, коснувшись высокообразованности и незаурядных способностей Виктора, Иванцов особо выделил отрицательные черты его характера. Так, будто бы «порой у него проявлялись непоследовательность, дух противоречия, переоценка собственных сил» (с.309).
«Третьякевич – натура сложная, противоречивая. Оттого его поступки подчас были нелогичны, непоследовательны. Вот у Виктора снова закружилась голова, стали заявлять о себе былые комиссарские замашки, желание занять в организации более видное положение… Он пытается подмять под себя Кошевого, стать главным» (с.311).
«Иной раз вроде полушутя Третьякевич намекал о своей исключительности» (с.324).
Как бы стремясь самоутвердиться, он «объявил себя комиссаром «Молодой гвардии» (с.324).
И как будто «комиссарские замашки» заложились у него еще в пионерском лагере, когда К.Иванцов назвал его «пионерским комиссаром». Это якобы понравилось Виктору.
«Своим прозвищем «комиссар» Виктор гордился. И неизменно носил кожаную куртку. Не расставался он с той одеждой и во время оккупации. Василий Левашов рассказывал мне, когда Виктора уводили в полицию, он надел свою лю- бимую комиссарскую куртку. В ней и принял смерть» (с.303).
А я видел своими глазами труп Виктора Третьякевича, когда его подняли из шурфа: на нем были только кальсоны. Да и в 30-градусный мороз Виктор вряд ли оделся бы в кожаную куртку.
Без каких либо оснований Иванцов повествует о сложных, недружелюбных взаимоотношениях Третьякевича и Кошевого. Запутанная жизненная история В.Третьякевича на оккупированной территории в изложении Иванцова не прояснила роль Виктора в деятельности и трагической судьбе «Молодой гвардии».
«Поутру многие из нас, краснодонских мальчишек и дев­чонок, позабыв о вчерашних торжествах по случаю рожде­ния Сталина, возвратились к своим повседневным делам. Многие шли в магазины, за хлебом. А с ним, нашим главным продуктом, как, впрочем, и с другой провизией и промтова­рами, было туго. Вот запись в моем дневнике: «6 февраля 1940 года. В нашем городе плохо с хлебом. Может, так и в других городах страны, но я об этом не знаю. Очереди бы­вают до двухсот человек. У всех, кто работает, есть «За­борная книжка». По ней выдают хлеб, мыло, папиросы, спички, мануфактуру...
В очередях часто случаются драки, в магазинах бьют витрины... Хлеба дают только по два килограмма в одни ру­ки... У нас семья шесть человек. Можем ли мы нормально кушать? Нет. Но что остается делать? Остается ждать, когда получшает. Я сегодня ходил-ходил за хлебом и ничего не принес.
9 февраля. Утром мать спросила:
— Будешь борщ кушать?
— Да, - ответил я.
— Ешь с сухарями. Хлеба нет. Я сегодня пошла в магазин в четыре часа утра. А там уже было двести пятьдесят че­ловек...
Меня чаще брата и сестры посылали за хлебом. Почему? Да потому, что мы с Сергеем, как правило, добирались к прилавку между ног или по головам. Нас кляли, пинали, коло­тили... Однако заветную черную буханку мы все-таки дос­тавали. Я — одну на шесть человек, Тюленин — тоже одну, но на одиннадцать.» (с.44-45)
Здесь ни слова правды. Хорошо помню довоенные мага­зины. Наша школа была рядом с раймагом, в котором были три больших отдела: продуктовый, промтоварный и хозтоваров. Нередко на большой перемене мы бегали в магазин, что­бы купить мороженое, конфеты или просто поглазеть. Из продуктов было изобилие различных сельдей, сыров и кол­бас, в кадках стояла черная и красная икра, на прилавках ле­жали туши больших рыб, на поддонах – пласты повидла и халвы. До сих пор помню пряный вкус пышного горчичного и пшеничного хлеба, особенно когда ешь его на морозном воздухе.
Придумав странные «заборные книжки», К.Иванцов за­был, что на странице 21 он привел запись из дневника от 6 июня 1940 года о походе на реку Донец и о Почепцове:
«... Решили завтра пойти на р.Донец, который находит­ся от нас в 18 км... Геннадий Почепцов — ученик 6 класса Первомайской школы. Родился в 1924 году. Живет недалеко от нас. Пользуется среди ребят, которые ходят на Донец, большим авторитетом. Он всегда заведует продуктами и атаманит. Еще нужно добавить, что Геша ходит с девоч­ками, а также курит.
Сегодня мы купили четыре хлебины и 500 г топленого коровьего масла. Вполне подготовленные к походу пошли ноче­вать в сарай Геши...».
И только человек, никогда не стоявший в большой очере­ди, да еще в которой «случаются драки», и человек, не спо­собный воображать, может поверить, что Ким и Сергей «до­бирались к прилавку между ног».
«Не могу не привести свидетельства своего дневника об обстановке и Краснодоне (и стране, естественно) в те пер­вые дни и месяцы войны.
<...> 11 августа. Школы имени Горького и Кирова осво­бождены под госпитали. Учащиеся школы им. Горького те­перь станут заниматься в помещении школы им. 19-го МЮДа, а мюдовские — в нашей школе, № 4 им. Ворошилова, в три смены. Ученики кировской школы будут учиться в помещении какого-то красного уголка.» (с. 118)
Вот что о школе говорила тогда и написала потом учи­тельница школы №4 А.Д.Колотович (Дорогие мои краснодонцы. Луганское областное издательство. 1961. - 230 стр.)
«Наступил новый 1941–42 учебный год. Теперь вечером можно было встретить многих из наших ребят, оставивших массовую школу и посещавших вечернюю школу молодежи.
<...> Школа рабочей молодежи занималась в третью смену, в здании нашей школы» (с. 188, 189)
«Из средней школы стала НСШ, с небольшим количеством классов. Они нашли себе приют в здании бывшей столовой. Основ­ное здание школы было занято под госпиталь» (с. 171)
«Ходили ко мне многие ребята. Я знала всю их жизнь. Почти все наши учащиеся девятых классов ушли в десятый класс школы имени Горького (ибо одна она осталась средней школой). Там Юрий Вициновский, Клава Ковалева, Алла Сафонова и многие другие. В. Осьмухин, Т. Орлов остались работать в механическом цехе. Борис Клыго, Саша Клюзов, Саша Краснянский и другие ушли на фронт» (с. 193)
Вот несколько примеров явной фикции событий осени 1941 года.
«19 октября. День и ночь через город движутся автома­шины с красноармейцами, продуктами, фуражом и всякой всячиной. Движутся также трактора с прицепленными к ним будками, подводы с беженцами, идут стада коров, ота­ры овец и снова войска. Ввиду такого движения на цен­тральной улице, а именно между райисполкомом и клубом Ленина, стоят регулировщики.
22 октября. За последнее время идет много войск на Юг, по-видимому, в сторону Ростова-на-Дону. Красноармейцы грязные, часто в полувоенной форме, у некоторых на ногах чуни (кожаные лапти), сделанные из шкуры быка или коро­вы, шерстью наверх. У многих нет винтовок, у некоторых мелкокалиберки и охотничьи ружья, на винтовках вместо кожаного ремня веревки. Видел одного лейтенанта, одетого в штатские разорванные брюки.
Я стою возле забора, смотрю на проходящие части и ду­маю: партизаны это или регулярные части Красной Армии? Начинается мелкий дождик. Из рядов проходящей части выбегает красноармеец, останавливается невдалеке от ме­ня, снимает плащ-палатку. Один старик обращается к нему с вопросом:
— Почему это, браток, не у всех винтовки?
— Хорошо, папаша, что хоть эти дали. Нечем воевать...
Нечем воевать! Это я слышал уже от многих. Неужели мы не были готовы к войне?
23 октября. Некоторые шахты района уже взорвали. Шахтный транспорт и оборудование, выданное на-гора, вместо отправки взрывают» (с. 122)
 
Продолжение
Поиск
Архив записей
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  • Сайт создали Михаил и Елена КузьминыхБесплатный хостинг uCoz