Героям Сопротивления посвящается...
Главная | Страница 18 | Регистрация | Вход
 
Вторник, 19.03.2024, 09:45
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
В.Минаев. "Молодая гвардия": опять предательство?
Страница 18.
 
 
Отзвуки прошлого
Беседа одиннадцатая
 
С первых же дней Великой Отечественной войны А.Фа­деев живет заботами фронта. Корреспондент «Правды» и Совинформбюро, он не раз выезжал в действующую ар­мию, стремился туда, где происходили главные события, и все хотел видеть собственными глазами. Несколько ме­сяцев он провел в блокадном Ленинграде, был в окруже­нии под Ржевом, где долго питался вместе со всеми за­мерзшими трупами лошадей.
«Вот тут-то мы, военные корреспонденты, и узнали, что за человечище Александр Фадеев. И полюбили его, вы­сокого, красивого, уверенного, доброжелательного, неунывающего, умеющего в самые тяжкие минуты излучать какой-то нешумный, светлый, чисто фадеевский оп­тимизм»,— так написал Борис Полевой в своих нюрнбер­гских дневниках «В конце концов».
Возможно, именно здесь, под Ржевом, в экстремаль­ных условиях, Фадеев понял, что главной силой в борьбе с фашизмом является патриотизм. И когда ЦК ВЛКСМ попросил его написать книгу о героическом подполье в Краснодоне, он не раздумывая взялся за перо, и 15 сен­тября 1943 года в «Правде» был опубликован его очерк «Бессмертие». Не отступая от свидетельств очевидцев, А.Фадеев рассказал о боевых действиях и смелых опера­циях молодогвардейцев, об их мужестве, с которым они встретили смерть. Но в романе Фадеев не выпячивал дея­тельность подпольщиков, свое внимание сосредоточил на их образах. Вот что сказал он сам:
«Мой роман построен на фактах. Вместе с тем, ко­нечно, это не история, это, часто, подлинные факты, и все-таки в них много художественного вымысла...
Кто может сейчас сказать, о чем разговаривали, что думали, переживали, юноши и девушки и в часы свершения своих героических дел, и в часы дружеских бесед? Об этом можно только догадываться. Значит, это и действитель­ная история, и в то же время художественный вымысел. Это — роман» [79].
Чего же хотят от романиста теперешние образованные историки и журналисты? Ведь здравым умом нетрудно понять: А.Фадеева поразила выразительность коллектив­ного подвига новой молодежи, первого поколения воспи­танников советского строя. И он в образах молодогвар­дейцев обобщил черты, «неповторимый облик этого поко­ления».
«Я очень охотно взялся за роман, чему способствовали некоторые автобиографические обстоятельства, - говорил он на читательской конференции в декабре 1946 г. - Собственную юность я начинал тоже в подполье (1918 год). Судьба так сложилась, что первые годы юности прохо­дили в шахтерской среде. Потом пришлось учиться в Горной академии. И наконец, в 1925—1926 годах много пришлось работать в соседнем с Краснодоном шахтер­ском округе. Поэтому быт Донбасса и шахтерский быт были мне хорошо известны.
<…> Что произвело на меня наиболее сильное впечатле­ние?
Мой ответ таков: характер этой молодежи, которую мне предстояло изобразить в романе. Невольно приходи­ло на ум сравнение с молодежью моей юности. Подав­ляющее большинство молодогвардейцев было интелли­гентными молодыми людьми, в то время как в нашем подполье интеллигентных молодых людей — революцио­неров было чрезвычайно мало <…> Что же касается рабочей молодежи, то это была чудесная молодежь, очень революционно настроен­ная. Но она была полуграмотной, ее революционность была в основном стихийной. Очень многие из них не были знакомы с политической литературой. Многие окончили начальную школу, церковноприходскую или даже были совсем неграмотными. Вот какова была молодежь в мое время. В Краснодоне мы видим другую картину: люди с образованием, воспитанные советским обществом, вста­ли на борьбу. Люди, у которых революционное сознание является ясным, а не стихийным. Ведь молодогвардейцы по своему происхождению не представляли из себя что-нибудь выдающееся. В большинстве это были дети шах­теров. Ваня Земнухов был сыном сторожа, у Вали Борц отец и мать работали учителями. И сами молодогвардей­цы не представляли собой ничего исключительного. Это были типичные, всем нам знакомые молодые люди, уча­щиеся наших школ. Именно потому, что это самая обык­новенная наша советская молодежь, вышедшая из самых обыкновенных рядовых советских семей, — именно поэто­му вся деятельность «Молодой гвардии» заслуживает то­го, чтобы ее изобразить в художественном произведении как нечто типичное для всей советской молодежи.
<…> Наши юноши и девушки из книг и рассказов взрослых, из прежней своей общественной работы в школе и пионерских отрядах, в комсомольских организациях усвоили многие методы организации, присущей старому поколению большевиков. Конечно, многое приходилось нащупывать наново. Многое они открывали на практике, о многом догадывались. Но факт остается фактом, что молодое поколение пошло по традициям старых больше­виков. Эти обстоятельства кажутся мне самыми приме­чательными. Во-первых, это молодежь обыкновенная для нас с вами и необыкновенная по сравнению с молодежью капиталистических стран. Во-вторых, это молодежь, вос­питанная на традициях прошлого и являющаяся продол­жательницей дела старшего поколения.
Вот эти два момента являются самыми замечатель­ными во всей деятельности «Молодой гвардии». [102, с.130-131]
Советская власть оберегала вековые традиции общин­ного уклада жизни, и все виды искусства нацелила на уг­лубление коллективистской психологии, на морально-нрав­ственное формирование человеческой личности. Человек труда — рабочие и крестьяне — тот, кто всех «кормил и поил», получил право быть главным героем на страницах большой литературы.
Молодежь зачитывалась произведениями русских и советских писателей, книгами иностранных авторов, ко­торые массовыми тиражами выпускало основанное в 1918 году М.Горьким издательство «Всемирная литера­тура».
Родители будущих молодогвардейцев, погруженные в заботы о детях, были преимущественно малограмотные и не имели познаний в семейном воспитании. Но их поря­дочность, трудолюбие, бесхитростность, откровенность в общении, правдивость были образцами для их детей.
И писатель одну из основных идей романа выразил словами, которые вложил в уста Матвея Шульги: «Мы вышли из них, все лучшие, самые умные, талантливые, знат­ные наши люди,— все вышли из них, из простых людей!..»
Каждодневно, не навязчиво воспитывала молодежь и та кипучая жизнь. В те годы советские люди совершали ранее немыслимые подвиги на море, на земле, в воздухе. Весь мир говорил о челюскинцах, папанинцах, Чкалове, Байдукове, Белякове и Громове. Легендарными стали Ча­паев и Стаханов.
Молодежь гордилась, что Советский Союз уже в 1940 году по объему промышленного производства занял первое место в Европе и второе — в мире. У будущих защитников страны были широко открытые глаза, и они видели все таким, каким оно было на самом деле. И пото­му не хитрили, не подстраивались, не лгали. Можно при­водить сотни примеров их принципиальности во всем.
Советская молодежь убедилась в справедливости оценки иностранными специалистами Сталинской Конституции, как самой прогрессивной в мире, восхищалась проявлениями трудового энтузиазма и растущим благополучием народа. Ведь за период с 1934 по 1940 год натуральные доходы колхозников возросли в 2,2 раза, а денежные – в 6,5 раз.
Магазины были заполнены товарами повседневного спроса, полки ломились от продуктов питания.
Дух, атмосферу той жизни ярко выражала песня — душа нашего народа. И молодежь пела: в пути, дома, в школе. Музыка была включена в программу школы на равных началах со всеми другими предметами. И по пес­ням, которые молодогвардейцы любили и распевали, можно судить, к чему они были готовы.
Многие песни стали не только символами, но и внят­ными отголосками той советской эпохи. Вот несколько отрывков из тех бодрых и жизнеутверждающих песен.
И радость поет, не скончая,
И песня навстречу идет.
И люди смеются, встречая,
И встречное солнце встает —
Горячее и бравое,
Бодрит меня.
Страна встает со славою
На встречу дня.
Бригада нас встретит работой,
И ты улыбнешься друзьям,
С которыми труд, и забота,
И встречный, и жизнь — пополам.
                                       (Музыка Д.Шостаковича, стихи Б.Корнилова)
 
* * *
Нам ли стоять на месте!
В своих дерзаниях всегда мы правы.
Труд наш есть дело чести,
Есть дело доблести и подвиг славы.
К станку ли ты склоняешься,
В скалу ли ты врубаешься,—
Мечта прекрасная,
Еще неясная,
Уже зовет тебя вперед.
Припев:
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века.
                                         (Музыка И.Дунаевского, стихи А.Д'Актиля)
 
* * *
Шагай вперед, комсомольское племя,
Шути и пой, чтоб улыбки цвели,
Мы покоряем пространство и время,
Мы — молодые хозяева земли!
Припев:
Нам песня строить и жить помогает,
Она, как друг, и зовет, и ведет,
И тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет.
Мы все добудем, поймем и откроем —
Холодный полюс и свод голубой.
Когда страна быть прикажет героем,
У нас героем становится любой.
Припев.
                                        (Музыка И.Дунаевского, стихи В.Лебедева-Кумача)
 
Здесь уместно поставить рядом, для сравнения, не по­пулярные сегодня блатные и вульгарные песенки, а по-современному «содержательные» и с признаками «поэзии»:
Очі сині, очі сині, очі сині.
Сині очі.
Очі сині, очі сині, очі сині.
Сині очі.
И так далее. И вот еще одна:
Цей дощ надовго, надовго, надовго,
Цей дощ.
Цей дощ надовго, надовго, надовго,
Цей дощ.
И так далее.
Писатель Фадеев отчетливо увидел, что молодых пат­риотов воспитала именно та среда, их характеры сформи­ровало то общество, и он окончательно уверился в истин­ности сказанного И.В.Сталиным в письме Детиздату при ЦК ВЛКСМ.
Выступив «решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина», он отметил искажения, не заслуженные восхваления, и «что автора ввели в заблуждение охотни­ки до сказок, брехуны... подхалимы». И подчеркнул главное: «книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание со­ветских детей... культ личностей вождей, непогрешимость героев». «Теория «героев» и «толпы» есть не большевист­ская,— писал Сталин,— а эсеровская теория. Герои делают народ, превращая его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики». И Сталин посоветовал «сжечь книжку».
Поэтому А.Фадеев не фантазировал, а писал из жиз­ни. И чем больше он углублялся в фактический материал, тем сильнее поражался исключительностью подвига мо­лодогвардейцев. Чтобы понять ту особенность, нужно при­стально всмотреться в историческую даль того погибель­ного времени...
В жаркое лето 42-го, как и в холодную зиму 41-го, Отечество находилось в смертельной опасности. Под не­мецкой пятой оказались Прибалтика, Белоруссия, Молда­вия, значительная часть России, почти вся Украина. Пос­ле 250-дневной героической обороны пал Севастополь, в кровавом кольце блокады оставался Ленинград. Красная Армия потерпела тяжелое поражение на Керченском по­луострове и под Харьковом, фашистские войска рвались к Северному Кавказу и Сталинграду.
Через Краснодон спешили вырваться из вражеского «мешка» воинские части и беженцы. В пыльном горячем воздухе смешались гул моторов, грохот колес, рев живот­ных, и это массовое, невиданное отступление повергло жителей Краснодона в смятение. В памяти были свежими рассуждения военных о причинах отступления: безволие командиров, страх, паникерство и даже измена.
Когда прогремели взрывы на шахтах, из глубоких ба­лок, заросших колючим терном, потянулись вереницы де­зертиров; они бродили по огородам и дворам, выпрашивая милостыню.
Оккупантов встретили хлебом-солью. Притихший в страхе город наполнился чужеземной речью, музыкой губ­ных гармошек, осатанелым лаем собак, предсмертным виз­гом свиней, криками спасающихся кур.
Самодовольные солдаты с засученными рукавами шны­ряли по домам, обшаривали сараи, подвалы, сундуки, на­бивали ранцы приглянувшимися вещами. Европа откро­венно демонстрировала «культуру» поработителей — сол­даты разгуливали нагишом, справляли нужду на виду у женщин и детей.
Могущество врага было настолько очевидным, что жителей Краснодона ошеломило неимоверное превосход­ство грозного немецкого войска, усиленного армиями ру­мын, венгров, итальянцев, над отступившими потрепанными частями Красной Армии. Людям казалось, что нет и не может быть силы, способной остановить натиск врага, и они безропотно приняли гитлеровский «новый поря­док».
Сотни шкурников, людей с низкой душой, сущие обо­ротни немедля пошли служить оккупантам, на т.н. казачь­ем параде поклялись быть верной опорой Гитлеру.
Будущие подпольщики оказались в плотном окруже­нии изменников Родины. К примеру, поблизости нашего дома жили два брата полицаи, следователь полиции Куле­шов, отец и сын полицейские, агент по сбору налогов, ра­ботница городской управы, директор и мастер молокоза­вода, казачий атаман и десятки тех, кто с радостью встре­тил оккупантов. Уже на третий день после скрытного воз­вращения шахтеров из неудавшейся эвакуации о них уз­нали в полиции и сразу арестовали.
Юные подпольщики не знали о суровом спасительном приказе №227, известном как приказ Сталина «Ни шагу назад!». В нем прямо была сказана горькая правда о ката­строфической обстановке: пора кончать отступление, а потому — «Ни шагу назад!» Это стало приказом и лозун­гом. Но если в войсках после этого приказа начали укреп­лять дисциплину, бороться с паникерами и дезертирами, отстаивать каждый клочок земли, то в оккупированном Краснодоне люди не знали: остановлен ли враг и что во­обще происходит в стране?
Молодогвардейцы ничего не слышали и о сентябрьс­ком приказе «О задачах партизанского движения», издан­ном после московского совещания командиров партизанс­ких соединений и представителей подпольных организаций. Они не слышали вдохновляющих слов журналистов и писателей, политруков и командиров. В оккупирован­ном городе они не могли прочитать статью Ильи Эренбурга, в которой он говорил: «Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем гово­рить. Не будем возмущаться. Будем убивать».
Они не читали и призыв Константина Симонова, воп­лощенный в стихотворении «Если дорог тебе твой дом...»:
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
...................................................
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
Именно такая ненависть к оккупантам была у моло­догвардейцев. Они без слов поэта понимали: «За чужой спиной не сидят, Из чужой винтовки не мстят».
Но их личная месть воспылала не на принципе «око за око, зуб за зуб»: их родственникам фашисты еще не причинили зла. Моя сестра, например, не знала, что наше­го дедушку Алферова Федора Васильевича, лесника в Знаменском районе Орловской области, за активную помощь партизанскому отряду Подгорного фашисты расстреляли со всей семьей (9 человек) в июле 1942 года. Не знала она, и что троюродного дядю С.С.Клюзова фашисты зако­пали живым в числе 32-х шахтеров.
Молодогвардейцы не знали, что 23 августа 1942 года в Сталинграде от немецких бомб погибло более 40 тысяч мирных жителей.
И у них не было частного интереса: они не думали о славе, не рассчитывали на награды. А, как известно, свой­ство ощущать боль других больше, чем свою, рождает бун­тарей. К тому же с 1934 года в школах преподавали граж­данскую историю и тем самым вели патриотическое воспитание молодежи. Патриотизм был провозглашен выс­шей доблестью советских людей. И молодежь задолго до войны пела:
Пусть знает враг итог борьбы великой:
Народ-герой никем не победим!
Мы смерть несем фашистской банде дикой,
Мы от фашизма мир освободим!
Это потом признали пророческими слова Б.Ласкина (музыка братьев Дм. и Дан. Покрасс), а в то время, да еще в оккупации... Но у молодогвардейцев была непоколеби­мая вера в победу.
И у них был не показной патриотизм; их высокий дух и твердая воля — не вымысел Фадеева. Их самообладание и стойкость при пытках не были бравадой или проявле­нием отчаяния, а были морально оправданы. Очевидным моральным превосходством над палачами, духовной побе­дой над ними.
Р.Григорьева: Мы, сегодня живущие, способны пойти вот также, безоглядно и бесстрашно, на жертвенный под­виг во имя Родины? Пусть зададут этот вопрос себе и те, кто все эти годы, выполняя свою предательскую миссию, чернит советский период истории, лапает своими грязны­ми руками святые, чистые имена наших героев. Эти пере­вертыши потому и вершат свой духовный вандализм, что сами никогда во имя Родины не то, что жизнью не пожер­твуют (такое им и в голову не придет), даже мало-мальскими удобствами и благами не поступятся, а потому ради этих самых благ отреклись от нашего прошлого [59].
С.Перекрестов: Слава Богу, мы не знали войны. По­этому мы не можем недооценивать само понятие «под­польная организация» — подпольная, то есть нелегальная, значит, преследуемая. Ведь их за это убили. <...> ...Они тогда не сдались, не покорились, казалось бы, непреодо­лимой силе. А выступили против нее и победили. Пускай не сразу, а только через два года. Они победили. Но побе­да не досталась им, они не узнали о ней. Победа досталась нам. Сумеем ли мы оценить ее? Понять ее — такую доро­гую цену. Цену свободы. Цену жизни. Цену их жизни, заплаченной за нашу свободу [80].
В.Березин: Толстая книга, написанная советским клас­сиком, стала священным писанием советской молодежной пропаганды.
В этом-то и дело — несколько поколений советских людей учили тому, как надо умирать за Отечество. И мил­лионам людей тыкали в лицо страшными и горькими ис­ториями Олега Кошевого и Ульяны Громовой, Зои Космодемьянской и Александра Матросова. Их спрашивали: «Готов ли ты умереть за Родину? Можешь ли ты умереть за Родину?» И надо было отвечать, будто мальчик в крас­ном галстуке,— готов, всегда готов, могу умереть за Родину, хочу умереть за нее... [55].
Г.В.Свиридов, русский композитор и дирижер: На сме­ну героям Революции, Гражданской войны, героям после­дующей эпохи... героям войны и послевоенных лет... при­шел герой нового послевоенного поколения, «герой-нич­тожество», благополучный, полусытый, чрезвычайно са­модовольный нуль. Он развязен, нагл и низкопробен в художественном творчестве и развращен во всех смыслах как человек [81].
В.М.: Такому содержательному определению «нового героя» всецело отвечает В.Березин. Фразерством, деше­выми остротами о святая святых, о вечном и священном гражданском долге он самоутвердился в образе «самодовольного нуля». Видно, оттого ему неведомы другие «священные писания»: и «толстые книги», и пьесы, и кино­фильмы, и песни. Ну, хотя бы вот это: «Если завтра война, если завтра в поход, если черная сила нагрянет — весь советский народ, как один человек, на защиту Родины станет». Или песенный призыв: «Вставай, страна огром­ная, Вставай на смертный бой...» И вставали! И потому сегодня в благополучии «самодовольные нули».
Да испокон веков у народов почитаем тот, кто не жа­лел живота своего, защищая святую отчизну!
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!»
Когда-то Лермонтова читали! Сегодня наши космопо­литы писать умеют, а читать не разумеют.
Четыре столетия назад Патриарх Московский и всея Руси Гермоген в своей проповеди сказал: «Да будут бла­гословенны те, которые идут для очищения Московского государства, а вы, изменники, будьте прокляты!»
А восемь веков назад в половецком походе князь Игорь Святославович сказал дружине: «Братья! Лучше быть уби­тому, нежели полоненному».
Известная советская писательница Ольга Берггольц правдиво писала о том, что Отечественная война рождала взлет человеческого духа, фронтовое братство, бескорыстный подвиг и самопожертвование.
Народу Руси судьбой предначертано, жертвуя собой, изгонять полчища завистливых и алчных захватчиков. Придет час, и у него снова, по опыту предков, закипит разум возмущенный и опять поведет его в смертный бой.
 
Продолжение
Поиск
Архив записей
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  • Сайт создали Михаил и Елена КузьминыхБесплатный хостинг uCoz