Героям Сопротивления посвящается...
Главная | Казьмин Володя | Регистрация | Вход
 
Вторник, 19.03.2024, 16:12
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Казьмин Володя
 
 
Из книги «ПИОНЕРЫ-ГЕРОИ».
Издание второе.
Составители И.К.Гончаренко, И.В.Махлин.
Киев, «Радянська школа» 1985
 
ГОРНИСТ СОРОК ЧЕТВЕРТОГО ПОЛКА

БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ

Это было совсем не похоже на пробуждение. Это было скорее продолжением какого-то кошмарного сна. Так и подумал Володя в первую минуту.
Он лежал не на своей солдатской койке, а на полу, и не в казарме, а в совсем незнакомом месте. В казарме — белый потолок, голубые стены, а здесь не видно ни стен, ни потолка.
Все сплошь окутал черно-бурый туман, пахнущий порохом, битым кирпичом и еще чем-то тяжелым, удушливым. В казарме по соседству спят его друзья. А здесь никого нет, только перевернутые койки, рваные подушки и одеяла.
Да, это, наверное, сон. Надо только проснуться, и тогда все исчезнет, все станет таким, каким было вчера, когда он ложился спать. Володя ущипнул себя. Стало больно, но ничего не изменилось. Только черно-бурый туман как будто стал рассеиваться. Он хотел встать. Но что это? Володя испуганно взглянул на руку: она была в крови. Сердце сжалось до боли. Он оглянулся. В стене казармы огромная дыра. А вот и его друзья, вот они... Вернее, не они, а то, что от них осталось...
Скорее, скорее бежать! Осторожно обходя тела товарищей, мальчик начал пробираться к дверям.
В это мгновение над головой оглушительно рвануло. С потолка посыпалась штукатурка, прямо перед ним обрушилась притолока. Володя прижался к стене, замер.
Война! И так неожиданно. Только вчера вечером, только вчера было так тихо, хорошо...
Нет, не может быть!
Выскочив из казармы, Володя быстро перебежал двор и, держась у стены, пополз к внешнему укрепленному валу. Хотелось увидеть своих, обменяться хоть несколькими словами. И, если это вправду война, взять винтовку и тоже защищать старую крепость.
Ничего, что ему еще нет и четырнадцати лет, что ростом он меньше своих ровесников. Важнее другое — умение бить врага. А бить его Володя сумеет, наверное, не хуже взрослых бойцов. Недаром на последних учебных стрельбах именно ему командир 44-го полка майор Гаврилов объявил благодарность. Отлично стрелял горнист Володя Казьмин!
Мальчик то полз, то перебегал от укрытия к укрытию, а вокруг него непрерывно рвались снаряды и мины, визжали осколки, свистели пули. Со стороны Восточного форта долетал неумолкаемый треск пулеметов и автоматов, глухие взрывы гранат.
Там шел яростный бой с врагами, там бился полк, воспитанником которого был Володя. Туда и надо было спешить.
На минуту мальчик остановился. Дорогу пересекла женщина с ребенком на руках. Волосы ее были всклокочены, одежда разорвана, местами прожжена. Ребенок был мертв.
Мурашки забегали по спине Володи, слезы подступили к горлу. И он окончательно понял: это война. Война, смерть, руины...

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ

— Идите за мной!
Этот спокойный, чуть хрипловатый голос заставил Володю вздрогнуть: таким неожиданным был он среди непрерывного грохота. Мальчик оглянулся и увидел лейтенанта с автоматом на груди и гранатами за поясом.
Короткими перебежками — лейтенант впереди, а Володя за ним — добежали до Восточного форта. В самый разгар боя. Прячась за танками, гитлеровцы шли в атаку. Один почему-то привлек внимание Володи. Худой, длинный, с серебряными погонами, в высокой зеленой фуражке с белой кокардой. «Офицер»,— мелькнула мысль.
Быстро присоединившись к красноармейцам, мальчик выстрелил из карабина. Длинный, взмахнув руками, упал на землю.
— Вот тебе, фашистская гадина! — сквозь зубы прошептал Володя и начал целиться в другого фашиста, который бежал с ручным пулеметом наперевес. И этот растянулся, не добежав до форта.
Но атака продолжалась. Поливая раскаленным металлом укрытия красноармейцев, на форт надвигались тяжелые танки, под прикрытием которых бежали автоматчики.
«Танк пулей из винтовки не остановишь»,— с тревогой подумал Володя и тут же радостно вскрикнул: один из фашистских танков вспыхнул и покосился набок.
— Здорово!
Прошла минута, другая, и брошенная чьей-то сильной рукой связка гранат остановила второй танк. Вскоре запылал и третий. Остальные повернули назад. Отступили и автоматчики.
Атака была отбита. Стало как будто бы тише.
Но тишина продолжалась недолго. На форт снова пошли фашистские танки; ударила артиллерия, затрещали пулеметы. И снова бойцы прижались к земле, снова один за другим начали падать гитлеровцы.
До самого вечера не прекращались атаки. Не жалея солдат, танков, боеприпасов, немецкое командование хотело во что бы то ни стало уничтожить крепость в первый же день своего вероломного нападения на Страну Советов.
Но врагу это не удалось. Не удалось ему захватить крепость и на второй, третий, пятый день... Рушились старые стены, редели ряды защитников, но те, кто оставался в живых, держались стойко, стояли насмерть.
Как-то среди защитников Восточного форта во время затишья появилась девочка. Она искала горниста 44-го полка.
Я горнист,— отозвался Володя.

ПРИКАЗ КОМАНДИРА

Девочка передала Володе приказ командира полка майора Гаврилова идти в госпиталь помогать санитарам. Откровенно говоря, Володе не хотелось оставлять форт. Тут он испытал, что такое настоящий бой, тут впервые в жизни за отвагу командир от лица службы объявил ему благодарность. Но приказ есть приказ, и Володя пошел следом за девочкой в госпиталь.
Госпиталь расположился под внешним валом, в здании с железобетонным перекрытием и толстыми стенами. Сюда не могли попасть бомба или снаряд. Врачи, санитары работали в относительной безопасности. «Потому меня сюда и направили,— подумал Володя,— мол, еще ребенок, надо беречь». Раненых было много. Одни были без сознания и бредили, другие корчились от боли и скрежетали зубами, третьи лежали тихо, неподвижно и глядели в одну точку погасшими глазами. Все это были тяжелораненые. Ни один легкораненый в госпитале не задерживался. Сделают ему перевязку, он закурит, схватит винтовку — и наверх.
А в госпиталь приносили все новых и новых. Врачи и сестры не успевали их перевязывать, не говоря уже о том, что многим требовалась немедленная операция. А тут еще необходимо одних напоить, других накормить.
Все это увидел Володя, и ему стало стыдно за свою недавнюю обиду на командирский приказ. В госпитале он был, наверное, нужнее, чем на обороне форта. Словно в подтверждение его мыслей мальчика вызвал главврач.
— Ледник знаешь где?
— Знаю. Под внутренним валом.
— Иди и носи оттуда лед и продукты для раненых. Только будь осторожен — местность простреливается.
Так Володя стал интендантом госпиталя.

«ГОТОВ К ПРОДОЛЖЕНИЮ СЛУЖБЫ!»

Госпиталь — ледник, ледник — госпиталь... Этим маршрутом он пробирался по нескольку раз в сутки. Туда с пустым мешком, а обратно — сгибаясь под тяжелым грузом. И все время завывали над головой снаряды, визжали мины. Думать о своей безопасности было некогда. Льда и продуктов требовалось много, а доставлять, кроме Володи, было некому. И он старался, выбиваясь из сил. Нестерпимо ныла спина, подкашивались ноги, плыли желтые круги перед глазами, но мальчик шел снова и снова. Так было надо, так действовали все защитники крепости — делали все, что было в их силах. И Володя действовал так же, как они.
Однажды, возвратившись из ледника, Володя доложил о своем рейде главному врачу и уже хотел было идти назад, но вдруг упал на пол.
Врач с тревогой наклонился над ним, пощупал пульс, и на его лице появилась грустная улыбка. Володя спал, как говорится, мертвым сном. Санитары бережно подняли мальчика и отнесли в самый дальний уголок госпиталя. Пусть поспит...
Володя не помнил, сколько времени он проспал.
Когда проснулся, то ощутил во всем теле легкость и свежесть. И мальчик доложил главному врачу:
— Горнист 44-го полка Владимир Казьмин готов к продолжению службы!
Главврач внимательно посмотрел мальчику в запавшие глаза и совсем не по-военному, а тепло, по-отцовски, сказал:
— Вот что, Вовка, приказ тебе будет такой — сначала как следует поешь, а потом можешь два часа отдыхать.
Два часа отдыхать!.. Это время он проведет на своем Восточном форте с карабином в руках.
Володя пробрался на Восточный форт, где над головами защитников, которых осталось совсем мало, непрерывно жужжали пули и рвалась шрапнель.

«СПАСИБО, СЫНОК, ДОБРОЕ У ТЕБЯ СЕРДЦЕ...»

А фашисты снова шли в атаку. Они знали, что в форте осталось совсем мало людей, что большинство складов с боеприпасами погибло под обломками стен и красноармейцы берегут каждый патрон, каждую гранату. Фашисты знали об этом и потому шли на приступ во весь рост, засучив рукава, неторопливо и зловеще.
Красноармейцы молчали. Не стрелял и Володя, хотя давно уже взял на мушку правофлангового.
Гитлеровцы все ближе и ближе. Все сильнее сжимает Володя ложе карабина. «Почему нет команды, почему никто не стреляет?» — думает он.
Еще минута-другая, и фашисты подойдут совсем близко!..
И вдруг короткое:
Огонь!
Володя не слышал выстрела своего карабина. Он слился с дружным треском пулеметов и автоматов. Мальчик только почувствовал легкий толчок в правое плечо и увидел, как шлепнулся на землю правофланговый.
Упали и другие гитлеровцы — кто подкошенный пулей, кто спасаясь от нее. Но красноармейцы не прекращали огня. Они расстреливали тех, кто полз и двигался короткими перебежками. Нельзя было допустить врага к форту: в рукопашной схватке трудно было бы устоять перед такой лавиной. И фашисты не выдержали, побежали назад.
Володя вздохнул с облегчением. Рядом с ним кто-то тоже громко вздохнул. Горнист обернулся и увидел пожилого усатого пулеметчика, старательно вытиравшего лицо пилоткой. Тот тоже смотрел на Володю.
— Ты откуда такой взялся? — спросил пулеметчик.
— А я в госпитале был, помогал. Теперь я тут... отпустили на два часа...
— Страшно? — в глазах пулеметчика заиграли лукавые огоньки.
— Не очень,— ответил Володя.
— Ты бы воды принес, сынок. Ребята от жажды пропадают. Она, проклятая, сильнее, чем фашисты, донимает.
Принести воды! Легко сказать. А где ее возьмешь, эту воду? В госпитале тяжелораненым и то дают по капле, не больше, а сами врачи и сестры почти совсем не пьют. И все потому, что во время первой же бомбардировки фашисты разбили водопровод. Чтобы добраться до Муховца или Буга, особенно днем, нечего было и думать. Вся местность простреливалась. Володя знал, что отдельные смельчаки ходят к Муховцу, и не без успеха. Значит, и он может пойти.
— Я вам, как стемнеет, принесу воды,— пообещал Володя. В июне сумерки сгущаются медленно. Кажется, и солнце уже давно зашло, а вокруг светло и видимость такая, как в пасмурный зимний день. Но хуже всего то, что непрерывно вспыхивает пламя разрывов, небо прорезают белые дуги ракет, осторожно прощупывают местность прожектора.
Долго лежал Володя в укрытии, дожидаясь удобной минуты. Вот яркий луч прожектора медленно прополз вдоль берега, скользнул по воде, на мгновение остановился и повернул назад. Погас, потом снова вспыхнул и принялся шарить по берегу и в реке. Это повторялось через равные промежутки времени.
Такими промежутками Володя и решил воспользоваться для перебежки. Сделать десять — двенадцать шагов, потом упасть в какую-нибудь воронку или за камень и ожидать, пока погаснет прожектор. Только бы фляжки не подвели. Их аж двенадцать, и некоторые не обшиты. Могут звякнуть.
План оказался удачным. До самой речки Володя добрался незаметно. Потом лег в воду так, что на поверхности остался только нос, и начал наполнять фляжки.
Радуясь успеху, Володя пробирался назад уже менее осторожно. И когда до прикрытия оставалось каких-нибудь пятнадцать — двадцать шагов, по нему внезапно скользнул и замер луч прожектора. Едва успел Володя броситься на землю, как, захлебываясь, застрочил пулемет, потом одна за другой рванули рядом три мины.
Мальчик лежал ни жив ни мертв. В ушах звенело, болела голова, руки и ноги почему-то перестали слушаться. Володя, попробовал подняться и сразу же потерял сознание.
П ришел он в себя оттого, что кто-то влажной рукой провел по его лицу.
«Фашисты!» — мелькнула страшная мысль. Володя рванулся, но на него цыкнули.
— Лежи, не двигайся! Мы свои,— прошептал кто-то. В это мгновение по ним скользнул луч прожектора. Володя успел разглядеть лицо того, кто говорил. Это был лейтенант, которого он встретил в первый день войны.
— Ползти сможешь? — спросил лейтенант.
— Кажется, смогу.
И вот они втроем — впереди лейтенант, за ним Володя, а сзади пограничник — поползли к крепости.
Через полчаса Володя был у Восточного форта. Светало. Было почти тихо. Только изредка доносились одиночные выстрелы или короткие пулеметные очереди. Володя нашел пулеметчика и дал ему фляжку:
— Вот, пейте...
Пулеметчик осторожно, словно бесценное сокровище, взял в руки фляжку, подержал немного и поднес к губам. Закрыв глаза, он сделал несколько глотков.
— Ух ты! — его потрескавшиеся губы растянулись в счастливой улыбке.— Ну, теперь меня надолго хватит. Берегись, фашистский гад! — погрозил он кулаком.
— Вы пейте, пейте еще,— сказал Володя.
— Спасибо, сынок. Доброе у тебя сердце,— сказал пулеметчик.— Только знаешь, есть у нас такая поговорка: сам съешь хоть вола — одна хвала. Другие тоже хотят пить. Вот и отнеси им. А мне пока достаточно.
От красноармейца к красноармейцу переходил Володя и давал каждому флягу. Бойцы брали ее дрожащими от нетерпения руками, припадали к горлышку, но, как правило, глотнув два-три раза, отрывались и, отдавая фляжку назад, просили:
— Неси дальше. И там пить хотят...
Когда Володя вернулся обратно, было совсем светло. Началась новая атака.
Непрерывно били орудия и минометы, один за другим пикировали бомбардировщики, сбрасывая на форт сотни килограммов смертоносного груза. Отстреливаться не было никакого смысла, и защитники форта лежали неподвижно в укрытиях.
После артналета и бомбардировки Володя осторожно приподнял голову и посмотрел на усатого пулеметчика. Его лицо было в крови.
— Вы ранены? — испуганно спросил мальчик.
— Да, сынок. Побудь-ка у пулемета, пока я заскочу вниз, сделаю перевязку.
Вскоре враг опять начал яростный артналет. Снаряды рвались по всему форту. Один из них упал рядом с пулеметом.
Володя увидел только огромный сноп пламени и... полетел куда-то в темную бездну...
Володя поднимает тяжелые веки. Над ним знакомое усатое лицо, и вокруг лица — осунувшиеся, измученные. Они качаются слева и справа. А за ними — чужие фигуры в мундирах жабьего цвета.
— Фашисты!
Володя хочет приподняться, но чьи-то руки крепко его держат.
— Лежи, лежи...
Это говорит усатый пулеметчик. Он несет Володю на руках...
Вскоре, когда Володя немного окреп, пулеметчик рассказал ему обо всем, что тогда случилось. Взрывом снаряда Володю тяжело контузило, и стрелять он не мог. Но когда к пулемету подбежали фашисты и хотели его забрать, мальчик бессознательно вцепился в ручки и никак не хотел их отпускать. Гитлеровец замахнулся на него штыком. Но в эту минуту пулеметчик схватил Володю на руки. Так их и еще нескольких красноармейцев захватили в плен...
Через несколько дней в концлагерь привели еще одну группу военнопленных. Среди них был мальчик. Володя внимательно в него всмотрелся: он показался ему знакомым. «Где же я видел его? — вспоминал он.— Ага...» И Володя Казьмин явственно вспомнил мирный Брест. Был чудесный весенний день. Володя гулял с товарищами. На одной из улиц они заметили мальчика в такой же, как и у них, форме. Посмотрели друг на друга, но так и не познакомились. Кто-то из ребят тогда сказал:
— Это горнист 333-го стрелкового полка.
Больше мальчики в мирные дни не виделись. И вот встреча...
— Что думаешь делать? — спросил Володя.
— Бежать. А ты?
— Тоже.
И они пожали друг другу руки.
...Чем закончится этот, уже восьмой или десятый побег из фашистской неволи?
Тихо, осторожно идут глухими тропами по лесу два маленьких героя. А где-то впереди уже слышится далекий грохот советской артиллерии. Наши наступают!..
В начале войны Владимиру Казьмину не было и четырнадцати лет. После Победы он начал работать на одном из предприятий нашей страны.
 
Е. КУРТО, П. ТКАЧЕВ
Поиск
Архив записей
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  • Сайт создали Михаил и Елена КузьминыхБесплатный хостинг uCoz