Героям Сопротивления посвящается...
Главная | Страница 4 | Регистрация | Вход
 
Вторник, 19.03.2024, 14:55
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Страница 4.
 
Продолжение книги "ВИТЕБСКОЕ ПОДПОЛЬЕ"
Авторы Н.И.Пахомов, Н.И.Дорофеенко, Н.В.Дорофеенко.
 
Героическую борьбу против фашистских захватчиков в рядах витебских подпольщиков вели медицинские работ­ники. Десятки врачей, медсестер, санитарок, фармацевтов вынуждены были остаться на своих местах в оккупирован­ном Витебске, чтобы оказывать помощь больным и ране­ным нашим бойцам, которых не успели эвакуировать на го­рода. Медицинские работники самоотверженно боролись за жизнь и здоровье советских людей, стремились вернуть их в строй защитников Родины. В условиях жестокого фашистского террора это было нелегко делать. Гитлеровцы выиски­вали командиров и комиссаров Советском Армии, выздорав­ливающих заключали в лагеря.
С помощью врачей-патриотов сотни наших бойцов и командиров благополучно ушли из больниц в партизанские отряды. Славные витебские медики снабжали партизан ме­дикаментами и хирургическими инструментами, проводили большую работу по спасению молодежи от угона в Герма­нию, собирали ценные разведывательные данные.
Особенно активно действовала подпольная группа меди­цинских работников под руководством Ксении Сергеевны Околович – врача туберкулёзной больницы. Она не была оставлена специально для подпольной работы, но пламенное сердце патриотки и большой жизненный опыт подсказали ей правильные пути и формы борьбы с врагом. Ближайшими её помощниками стали врач Т.М.Широченко, медицинские сёстры Г.К.Вишневская, Л.А.Полянина, Тамара Бигус, А.Я.Лукашенко, Игорь Ольшанко и другие. Работа группы приобрела ещё более боевой, целенаправленный характер, когда в неё вошли коммунистка Л.С.Леонова, её сестра Александра Игнатьевна, Т.К.Бельская, работница-активистка чулочно-трикотажной фабрики «КИМ» М.А.Кузнецова, учительница Н.П.Трохимик, её отец Прокофий Иванович, сёстры Аня и Вера.
Свою деятельность в подполье К. С. Околович начала с того, что, обнаружив однажды в больничных шкафах не­сколько десятков паспортов умерших больных, сохранила их, припрятала много историй болезни, различных справок. Вскоре все это пригодилось для спасения военнопленных и лиц еврейской национальности, для партизанских и армейских разведчиков.
Обеспечение документами наших людей было кропотли­вым и сложным делом. Прежде всего требовалась фотокар­точка нового владельца паспорта. Эту нелегкую задачу чаще всего решали медсестры Л. А. Полянина и Тамара Бигус. Тот или иной больной назначался на «консультацию», например к зубному врачу. По пути он попадал к фотографу. Затем наступал самый ответственный этап работы. Позд­ними вечерами или ночью в туберкулезной больнице, во время дежурства медсестер Л. А. Поляниной и П. А. Кузнецовой, а чаще всего на квартире у М. А. Кузнецовой и Л. С. Леоновой, работал подпольный паспортный стол. С по­мощью своих подруг К. С. Околович отпаривала над кипят­ком старую фотокарточку и на ее место наклеивала фото нового владельца паспорта. Производила необходимые под­чистки, подделывала печати, вписывала в паспорт особые приметы его владельца. Затем паспорта относили в управу для соответствующей отметки. И таким образом «выписы­ваемые больные» получали необходимые им документы.
Подделка паспортов широко применялась подпольщиками. По словам К.С. Околович, только в 1941 и первой половине 1042 года она изготовила документы примерно для ста человек. В частности, К. С. Околович и её друзья по­могли уйти из города семье врача-бактериолога Э. М. Ба­бицкой, состоявшей из пяти человек.
Врач Широченко выписывала из больницы советских воинов с еще незажившими ранами, чтобы предотвратить заключение их в лагеря военнопленных. По два-три чело­века они размещались на квартирах. Там им обеспечивалось дальнейшее лечение, питание, подбиралась гражданская одежда.
- Выздоровевших, - вспоминает Ксения Сергеевна, - мы провожали до черты города или до ближайшего селения и отправляли по направлению к Суражу и Лиозно, где, по доходившим до нас слухам, можно было встретиться с партизанами. Таня Вишневская (теперь Татьяна Карповна Бельская, а тогда она была 16-летней девочкой) училась до войны в Лужесно в сельскохозяйственном техникуме. Через эту деревню дорога вела к суражским лесам. Таня провожала наших людей до Лужесно и указывала им дальнейшее направление. Тогда ещё никто из нас не был связан с партизанами. Мы действовали совершенно самостоятельно.
Кроме паспортов К. С. Околович выдавала советским лю­дям справки, которые помогали им уклоняться от принудительных работ на оккупантов, спасала молодежь от угона в Германию. Практиковалась, в частности, выдача фиктив­ных справок об инфекционных заболеваниях, чего как огня боялись гитлеровцы.
В этот же период начала свою патриотическую деятель­ность подпольная группа доцента Витебского мединститута Михаила Леонтьевича Мурашко, который в период оккупации города возглавлял отдел здравоохранения правы, и санитарного врача Радимира Федоровича Махнова. В группу Мурашко—Махнова входили врачи М. Б. Мурашко, Н. И. Чертков, медсестра М. А. Гончарова, М. Д. Виняченко, Н. П. Круглова, Дарья Тяпкина и другие патриоты.
Члены этой группы также вернули в строй немало вои­нов Советской Армии. Их работа была связана с постоянным риском, но, движимые высоким чувством советского патрио­тизма, подпольщики смело шли на этот риск. Они знали, что спасенные ими воины Советской Армии вновь станут в ряды защитников Родины. Поэтому К. С. Околович, М. Л. Мураш­ко, Р. Ф. Махнов стремились как можно быстрее поставить их на ноги и вывести из города.
В период с июля 1941 по февраль 1942 года в Витебске действовало до 20 подпольных групп. В это время возникли патриотические группы и в пригородной зоне: в Подберёзье - группа братьев Грунтовых, в Старом Селе - П. К. Ляховского, в пос. Летцы - Е. В. Михайловской - Р.М.Гиро, в д. Букатино – В.С.Кулагиной, В.Азеуш, в пос. Лужесно – группа сестёр Гвоздевых, в д. Бабиничи – группа И.А.Побудея.
Участники групп искали и проверяли на практике наиболее эффективные формы и методы борьбы, постигали искусство побеждать врага в трудных условиях подполья.
 
ПИСТОЛЕТЫ ДАЮТ ОСЕЧКУ
 
Витебск 1941 года был для гитлеровских оккупантов городом не только суровым и настороженным, жители кото­рого якобы «вздыхали» и «выжидали». Он дал фашистским захватчикам предметный урок того, что советских людей нельзя поставить на колени. Витебск не покорился. Он жил и боролся всеми доступными для него средствами. В горе, слезах и страданиях, в потоках крови и объятиях смерти город бурлил, как весенний поток Западной Двины, очищая свое горделивое тело от фашистской нечисти.
Перед нами автобиографическая книга Пауля Кёрнера-Шрадера «Дневник немецкого солдата» (немецкое название «Остландрайтер», то есть «Рыцари похода на Восток»). Много волнующих страниц в ней посвящено Витебску, его трагедии, подвигу его патриотов.
П. Кёрнер-Шрадер — член Коммунистической партии Германии с 1919 г., писатель-гражданин, боец-революцио­нер. Мобилизованный на службу в фашистский вермахт, он оказался на советско-германском фронте. Подпольная партийная группа, в которой он состоял, решила, что и в рядах вермахта можно продолжать борьбу против фашизма и вой­ны. Пренебрегая опасностью, он везде искал единомышлен­ников, связывался с польскими, советскими и чешскими патриотами и по мере своих сил и возможностей помогал им в борьбе с гитлеровскими захватчиками.
Кёрнер-Шрадер пишет о войне не как историк, а как живой свидетель событий. Особый интерес представляют главы книги, написанные им на основании дневниковых записей, сделанных во время пребывания в оккупированном Витебске с сентября 1941 по март 1942 года. Разумеется, в тех условиях писатель не мог открыто вести дневник. Свои записи он тщательно зашифровывал. Восстанавливая их после войны, вспоминая пережитое, автор старался сохранить хронологию и подлинность событий.
«В дневнике немецкого солдата», - говорится в предисловии автора, - только факты. Я счёл необходимым сохранить точно названия мест, где мы действовали, имена людей, с которыми общались. Подчеркивая это, я хочу пресечь попытки новых рыцарей похода на Восток из Западной Гер­мании или откуда-нибудь еще объявить изложенные мною факты ложью».
Автор подробно и документально точно описывает окку­пированный Витебск, обстановку в городе осенью и зимой 1941 года, борьбу витебских патриотов против фашистских захватчиков в первый год войны.
«О покое вообще не приходилось говорить. Мы остались без воды. Партизаны взорвали водопровод. Воду носили из ближайшей речки ведрами».
«Партизаны то и дело нападают на железную дорогу, на­рушая эвакуацию раненых и подход резервов».
«До Даугавпилса при нормальном движении можно до­браться за шесть часов. Но, во-первых, город то и дело под­вергается воздушным налетам. Во-вторых, паровозы не по­дают вовремя. В-третьих, даже когда подают паровоз, то оказывается, что нет либо воды, либо пара. В-четвертых, вы­ясняется - и каждый раз внезапно,— что поезд слишком перегружен и паровоз не тянет. В-пятых, снова начинается воздушный налет. В-шестых, в-седьмых...» И так без конца.
«Самолёты прилетают теперь не в одно и то же время, как раньше, а лишь ко времени прибытия и разгрузки эшелона. Создаётся впечатление, что кто-то докладывает советскому командованию о времени прибытия эшелонов. Раньше бомбы сбрасывались просто на железнодорожные пути, теперь они летят прямо на вагоны. Все ломают себе голову, откуда противник узнаёт о прибытии воинских составов».
С первых дней пребывания в Витебске П. Кернер-Шрадер устанавливает связи с местными патриотами. Центром их патриотической деятельности становится эвакопункт «Вест» (эвакогоспиталь, полевая почта номер 01621), который размещался по Городокскому шоссе, в здании нынешней средней школы. К сожалению, предпринятые поиски еще не позволим полностью расшифровать эту страницу совместной борьбы витебских патриотов подпольщиков и их немецких друзей против общего врага — фашизма. П. Кёрнер-Шрадер умер 18 мая 1962 года. В его книге, а также в зашифрованном дневнике фигурируют только псевдонимы или имена: Алексей, Григорий, Иван, Федор, Василий.
Каким же образом немецкому коммунисту, работавшему заведующим приемным покоем и казначеем эвакогоспиталя «Вест», удалось установить связь с патриотами-подпольщи­ками Витебска? Произошло это так. Потребовалось госпи­талю свежее молоко. Шрадер охотно принял предложение достать его путем «свободной торговли». Он направился по Городокскому шоссе, добрался до леса, на опушке которого стояло несколько уцелевших домиков. В одном из них договорился получать молоко в обмен на другие продукты.
Во время очередного посещения лесных домиков он при­нес немного гороха, отдал его хозяину и без приглашения сел на табуретку. У хозяина был двенадцатилетний сын Петя, хорошо игравший на губной гармошке. С помощью его гармошки Шрадер решил продемонстрировать свое антифа­шистское настроение, рассчитывая таким образом привлечь внимание партизан.
Дав Пете пачку леденцов, он попросил его знаками сыграть веселое. Мальчик заиграл что-то грустное. Тогда Шрадер взял у него гармошку и заиграл «Вы жертвою пали...». Петя искоса посмотрел на отца, который сидел хмурый, словно безразличный. Затем заиграл «Смело, товарищи, в ногу». Все взглянули на него с удивлением и страхом. Особенно испугалась мать, на глазах которой выступили слезы. Заметив это, Шрадер подошел к ней, похлопал по плечу и заиграл «Интернационал».
На следующий день в лесном домике его встретили все пять поставщиков молока и глухонемой, позже повешенный фашистами за подпольную деятельность. Через них он свя­зался с руководителем подполья, назвавшим себя «Алексеем», с подвозчиком торфа в госпиталь и другими патриотами.
Связь с «Алексеем» Шрадер поддерживал через работавшего в госпитале подвозчиком торфа военнопленного Григория – высокого и сильного мужчину, бывшего студента Ленинградского политехнического института. С этого времени подпольщики регулярно получали из госпиталя оружие, телефонный кабель, необходимые документы и разного рода сведения, которые представляли огромную ценность для подпольщиков и партизан.
По описанию П.Кёрнера-Шрадера, его «Алексей» носил бороду и усы, скрывая за этим свою молодость. Он выступал то как переводчик из городской управы, то как теплотехник, то как житель лесных домиков.
Переводчица книги П. Кёрнера-Шрадера на русский язык Л. Ф. Рудная утверждает, что писатель не знал или забыл фамилии связанных с ним подпольщиков Витебска. С ней, конечно, можно согласиться. В условиях жесточай­шего террора, имея дело с представителем вражеской армии, подпольщики, естественно, соблюдали максимум осторож­ности и называли только свои имена, хотя достоверность описанных событий не вызывает никакого сомнения. Это подтверждается документальными материалами, обнару­женными в архивах, и письмами самого писателя к Л. Ф. Рудной. Из писем видно, что в послевоенные годы он предпринимал настойчивые попытки разыскать, как он выражался, «моего Алексея».
В Государственном архиве Витебской области обнаружен документ, повествующий о ночном налете витебских патриотов на эвакопункт «Вест». Вот что говорится в донесении унтер-офицера полевой жандармерии Касперса:
«10.3.42 г. около 21.30 из эвакуационного пункта «Вест» полевой жандармерии было сообщено по телефону, что там со стороны незнакомых преступников подвергся нападению унтер-офицер службы во время своего контрольного обхода. Во время нападения по унтер-офицеру и подошедшим позже охранникам стреляли из четырех различных мест».
На место происшествия немедленно прибыл лейтенант полевой жандармерии Бюхель с восемью жандармами для расследования дела. Допрошенный им унтер-офицер Карл Шрадер дал следующие показания:
«Сегодня вечером в 21.00 я, как унтер-офицер службы охраны, совершал контрольный обход по и вне территории пункта. Когда я находился во дворе с другой стороны бараков, я пошел в кухню, чтобы проверить присутствие кухонного персонала. При выходе во двор передо мной вдруг ока­зался мужчина, который молниеносно прыгнул на меня, схватил за горло и пытался повалить. При этом ему удалось втиснуть пистолет мне в рот и выстрелить. Но патрон дал осечку.
После того как он из-за молниеносно ошеломляющего нападения почти повалил меня, мне удалось ценой напряже­ния всех своих сил освободиться, и я смог позвать на помощь охрану. Когда постовой прибежал на мой зов, с трех сторон вдруг раздались выстрелы, направленные на нас, в сторону бараков. Было сделано около 10 выстрелов, и при каждом выстреле можно было наблюдать вспышку. Между тем подоспела основная охрана пункта и начала стрелять в направлении нападающих.
Нападавшая на меня личность была одета в русскую шинель. На шее у нее висело два пучка соломы, которые сильно пахли бензином. Когда постовой приблизился на мой зов, передо мной появился второй русский, который хотел помочь еще державшему меня русскому. Заметив охрану, оба удрали от меня и побежали по направлению к соседнему кладбищу.
Только теперь я смог пользоваться своим револьвером, но первый выстрел дал осечку. Второй выстрел из-за темноты был мимо. Между тем преступники под покровом темно­ты, пользуясь местностью, исчезли.
В начале нападения преступник что-то выкрикнул по-русски, что — я не понял и передать не могу. Различные служащие этого пункта тотчас же обыскали подозритель­ные окрестности, не найдя, однако, никого из преступников. Ранений ни я, ни другие при нападении не получили. Больше ничего по делу сказать не могу».
Основываясь на показаниях Карла Шрадера, лейтенант Бюхель делает следующее заключение:
«Так как по показаниям подвергшегося нападению пре­ступники удалились в северном направлении, была проче­сана местность вокруг бараков на два километра к востоку и западу и на 2,5 км к северу. Кроме того, был совершён обыск многих русских квартир, где искали преступников. Вследствие сильного ветра и вызванной им метели, а также из-за темноты следов, оставленных преступниками, установить не удалось.
Вряд ли преступников следует искать в ближайших русских квартирах. Скорее всего следует предположить, что вследствие благоприятной погоды для подобных предприятий это осмелились сделать партизаны из близлежащих лесов».
Патриоты-смельчаки забросали эвакопункт гранитами, вызвав пожар в служебных и складских помещениях. Это произошло в период, когда Шрадер был взят на подозрение гитлеровцами. Ночная вылазка патриотов реабилитировала его - пострадал, мол, от партизан. Случайно ли такое совпадение, случайны ли обоюдные осечки при выстрелах, явно запоздалый вызов жандармерии? На это еще предстоит дать ответ.
Карл Шрадер—настоящее имя П. Кёрнера-Шрадера. Пауль Кернер — его подпольный партийный псевдоним, под которым он был известен в 20-х годах как журналист. В 1928 году к этому псевдониму была добавлена настоящая фамилия. При написании книги «Дневник немецкого солдата» П. Кёрнер-Шрадер не мог использовать вышеприведенный документ, но вместе с тем воспроизвёл столь давний эпизод с удивительной точностью. Это говорит об объективном подходе автора к освещению своей антифашистской дея­тельности и борьбы подпольщиков, с которыми ему удалось связаться в Витебске. В то же время это еще раз подтверждает, что уже осенью 1941 года витебские подпольщики действовали организованно, решительно, смело устанавлива­ли связи с антифашистами в немецких воинских частях.
П. Кёрнер-Шрадер не только помогал подпольщикам оружием и боеприпасами, документами и продуктами, но и сам участвовал в проведении диверсий. Так, зимой 1941/42 года он обстрелял штабель бочек с бензином на аэродроме. В результате вытекло огромное количество горючего.
С февраля 1942 года начинается новый этап в деятельности витебского подполья. К этому времени оно выросло и окрепло. Подпольщики установили широкие связи с партизанскими отрядами, армейскими и оперчекистскими группами, с партийными органами области и республики.
 
ОТЗВУКИ ПОБЕДЫ ПОД МОСКВОЙ
 
Разгром немецко-фашистских войск под Москвой и последующее успешное контрнаступление Советской Армии зимой 1941/42 года имели огромное значение. Подобно карточному домику рухнули надежды и расчеты гитлеров­цев на «молниеносную войну». Победа под Москвой оказала большое влияние на дальнейший ход Великой Отечественной войны и всей второй мировой войны. Это было первое крупное поражение гитлеровской армии.
« Разгром немцев под Москвой,— говорится в тезисах ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции»,- явился началом коренного поворота в ходе войны. Окончательно был похоронен гитлеровский план «блицкрига»; перед всем миром была развенчана фальшивая легенда о «непобедимости» гитлеровской армии».
Захватив инициативу в свои руки, Советская Армия получила возможность развернуть контрнаступление на важ­нейших участках советско-германского фронта зимой 1941/42 года. В ходе этого контрнаступления войска Калининского фронта, освободив город Калинин, прорвались к Велижу и Суражу и стали угрожать гарнизону вражеских воиск в Витебске. Передовые части советских войск прибли­зились к городу на 5—6 километров. После долгих и упорных боев к весне 1942 года фронт закрепился в 80 километрах от Витебска.
Коммунистическая партия предпринимала самые энергичные меры по организации разгрома гитлеровской Германии, объединению усилий фронта и тыла, по активизации борьбы советского народа на оккупированной территории в глубоком тылу врага. В результате прорыва обороны про­тивника на стыке между группами его армии «Север» и «Центр» в феврале 1942 года образовались знаменитые «Витебские (Суражские) ворота».
Это был 40-километровый коридор от Велижа до Усвят, где войска Калининского фронта вошли в непосредственное соприкосновение с партизанскими отрядами Суражского, Городокского и Меховского районов. К февралю 1942 года партизанские формирования этих районов уже представляли для врага грозную силу. Они заняли большое количество населенных пунктов, образовав целый партизанский край, включавший Суражский и значительную часть Витебского, Городокского и Меховского районов. Советские войска вместе с партизанами отрядов М. Ф. Шмырева, Д. Ф. Райцева, М. Ф. Бирюлина, А. П. Дзика, Я. 3. Захарова и дру­гих удерживали коридор с 10 февраля по 26 сентября 1942 года. Эти ворота на длительный срок обеспечили на­дежную связь с Большой землей партизанских формирова­ний и партийного подполья не только Витебской области, но и всей Белоруссии и даже Прибалтики.
Возникновение «Витебских ворот» не было случайностью.
Дело в том, что ЦК КП(б)Б настойчиво искал по всей линии
фронта проходы в тыл противника: у Гомеля, у Могилева,
у Витебска. В разные районы были посланы члены ЦК
КП(б)Б и его уполномоченные. «Авиации было мало, связи
с оставленными товарищами терялись, руководство не могло
осуществляться, — вспоминает П. К. Пономаренко. — Но мне
повезло больше других товарищей. Я сам направился с группой как раз вот в этом направлении (имеется в виду Витебск. – Авт.). И, конечно, я не просто так могу угадывать, а в моём распоряжении была разведывательная информация, которую имел Генеральный штаб… Ну, мы и направили группу товарищей узнать, кто тут действует, кто есть в ближайшей тыловой полосе. Вот пошёл товарищ Романов. …У нас были дальние планы. Нам нужны были ворота для связи со всей Белорусией. Нам нужны были ворота для того, чтобы направить организаторские группы и средства связи в те, как говорится, голые места, где работники оставили их, ушли. Таких мест было немало».
Витебск, кик важный узел железных и шоссейных дорог, как заградительный щит в Прибалтику, имел для гитлеровского командования особое значение. И оно стремилось превратить его в мощный узел сопротивления, в непреодолимый барьер между группами армий «Север» и «Центр». Фашисты начали готовить город к круговой обороне. Особенно сильно укреплялись его восточная и северо-восточная части, которые были ближе всего к партизанской зоне и «Витебским воротам».
В оперативной сводке штаба 4-й Ударной армии за 16 февраля 1942 года отмечалось, что на рубеже Батраки— Разувайка — кирпичный завод и на высотах восточнее Ви­тебска противник спешно проводит оборонительные работы. Юго-западная окраина города минирована, на восточной — большое скопление артиллерии, склады горючего. В центре города расквартирован батальон пехоты, среди солдат много голландцев. В Андроновичах свыше батальона пехоты. На полевом аэродроме в Лужесно до 100 самолетов. Кроме того, на аэродроме, расположенном непосредственно в Ви­тебске, находилось в то время до 200 самолетов. С марта 1942 года стали возводиться оборонительные сооружения в городе на Юрьевой горке, на Бешенковичской и Сенненской шоссейных дорогах. Для укрепления своей центральной армейской группировки германское командование перебро­сило на этот участок фронта до 23 дивизий. В феврале 1942 года из Франции в Витебск в спешном порядке прибыл 59-й немецкий армейский корпус.
О том, что увидели гитлеровские вояки, прибывшие из Франции на витебский участок фронта, лучше всего говорят их письма. Так, солдат 205 охранной дивизии 59-го армей­ского корпуса Отто Кюхер писал домой: «Дорогие родители! Теперь я узнал, что такое Россия и что называется войной в России. Каждый должен будет благодарить бога, если вернется здоровым домой. Как только мы выгрузились из эшелона, с тех пор мы маршируем, спешим освободить наш пол к, окруженный в г. Велиже».
«Моя дорогая! - писал жене немецкий солдат Отто Венлас. - Россия поставила перед нами совсем другие задачи, чем Франция. Быть может, некоторые думали, что на войну против русских можно идти, как на парад. Хотел бы я, чтобы кто-либо другой на моём месте побывал на этом параде».
Гитлеровцы любой ценой стремились удержать участок фронта под Витебском, обезопасить свой тыл. Они усиливают оккупационный режим. Город и область запруживаются частями вермахта, охранными дивизиями, штурмовыми отрядами, войсками СС. Если раньше гарнизон Витебска насчитывал от двух до трех тысяч солдат и офицеров, то в 1942 году численность его возросла до 4-5 тысяч и больше. В среднем на восемь жителей Витебска приходился один вооруженный оккупант.
Сильные вражеские гарнизоны и многочисленные штабы расположились вокруг Витебска на расстоянии от 3 до 10 километров. Например, в маленьком санаторном поселке Сосновка, где стоял штаб 3-й танковой армии противника, гарнизон доходил до 2 тысяч человек. Крупные гарнизоны были в поселках Вороны, Подберезье и других.
Разумеется, не от спокойной жизни немецкое командование вынуждено было держать в городе и его окрестностях воинские части.
Являясь ближайшим тыловым районом всей немецкой группы армий «Центр», Витебская область с осени 1941 года была также важнейшей продовольственной базой снабжения фронтовых частей противника от Невеля до Орши. Здесь сосредоточились многочисленные базы, склады, конторы, через которые снабжались фронтовые части гитлеровской армии не только продовольствием, но и горюче-смазочными материалами, боеприпасами и фуражом. В Витебске долгое время находился склад трофейного имущества 59-го армейского корпуса, многочисленные базы 83-й и 403-й пехотных дивизий, центральная распределительная продовольственная контора хозяйственного отдела штаба 59-го армейского корпуса, по улице Буденного — большие склады лыж и саней, обеспечивавшие всю центральную группировку войск противника.
В городе усиливается полицейский режим. Вводится строжайшая система пропусков, передвижение населения резко ограничивается, а в северо-восточном районе Витебска вовсе запрещается. 9 апреля 1942 года оккупанты издали приказ, запрещавший местному населению входить в город и выходить из него без специальных пропусков полевой комендатуры. На окраинах города устанавливаются поли­цейские посты.
«Ушедшие в город люди,—докладывал командованию И. А. Крицкий, начальник штаба партизанского отряда М. Ф. Бирюлина,— пока не вернулись, так как пройти туда и выйти очень трудно. Пропусков на вход и выход из города не дают, а за хождение без пропусков посылают на работы от 8 до 12 дней».
С весны 1942 года оккупанты стали выдавать к паспор­там специальные вкладыши разных цветов и периодически их меняли. В июле 1942 года патриоты Витебска переслали в штаб Калининского фронта инструкцию о русских паспор­тах, согласно которой комендантским управлением воору­женных сил в городе вводились новые образцы немецких документов. Подпольщикам удалось раздобыть и перепра­вить советскому командованию подлинники этих документов.
Таким образом, условия, в которых приходилось дейст­вовать витебским подпольщикам, складывались в это время под воздействием двух противоположных факторов. С одной стороны, разгром гитлеровских войск под Москвой, приближение линии фронта и образование «Витебских ворот» улучшили условия для работы в тылу противника, расши­рились связи подпольщиков с партизанскими отрядами, частями Советской Армии и партийными органами. Пат­риоты стали регулярно получать конкретную помощь, их деятельность приобрела более целенаправленный характер. С другой стороны, усилился оккупационный режим. Рез­кое ограничение передвижения и жесточайший террор ка­рательных органов врага усложнили работу в подполье.
Вместе с тем интерес советского командования к Витеб­ску все время возрастал. Это видно из постановления Воен­ного Совета 4-й Ударной армии от 7 июля 1942 года «0 ме­рах расширения партизанского движения в районах перед фронтом 4-й Ударной армии». «На территории Витебской и Смоленской областей ,— подчеркивал Военный Совет,—про­ходят важнейшие стратегические коммуникации, по кото­рым противник питает Ленинградскую и Западную группи­ровки войсковыми резервами, боеприпасами и продовольствием».
Необходимо было парализовать эти коммуникации. А для этого прежде всего надо было хорошо поставить разведку, организовать сбор материалов о противнике, обеспечить своевременную доставку полученных данных войсковым ча­стям. Чтобы решить эти задачи подпольщики должны были по­заботиться о насаждении своих людей в таких учреждениях оккупантов и на таких должно­стях, которые давали бы возможность получать доступ к важным документам врага.
В этот период Витебский об­ком КП(б)Б предпринимает ряд мер по усилению организационно-партийного и военного руко­водства партизанским движени­ем и подпольной борьбой патриотов области. В марте 1042 года в партизанский отряд М. Ф. Шмырева из-за линии фронта прибыла группа ответственных работников обкома партии, обл­исполкома и обкома комсомола во главе с секретарем обкома КП(б)Б, членом Военного Сове­та 4-й Ударной армии И. Л. Стуловым, председателем облисполкома И. Н. Рябцевым и сек­ретарем обкома ЛКСМВ В. И. Лузгиным. Вместе с ними прибыл представитель Центрального Комитета Компартии Белорусии В. Р. Романов.
 
 
Ознакомившись на месте с обстановкой, с особенностями и характером партизанской и подпольной борьбы, работники обкома партии и облисполкома провели 4 апреля 1942 го­да первое совещание, на котором присутствовали командиры и комиссары партизанских отрядов суражско-витебской зо­ны М. Ф. Шмырёв, Р. В. Шкредо, Д. Ф. Райцев, А. П. Дзик, Я. 3. Захаров, П. Бурунов, И. Ф. Миконенко, представитель 4-й Ударной армии Радин. Совещание положило начало объединению всех партизанских отрядов в одну бригаду. Её командиром стал прославленный батька Минай – М.Ф. Шмырёв, комиссаром - Р. В. Шкредо, начальником штаба - кадровый офицер Советской Армии Я. 3. Захаров. В состав бригады вошли отряды М. Ф. Шмырева, Д. Ф. Райцева, А. П. Дзика, Я. З. Захарова, М. Ф. Бирюлина.
Создание крупной боевой единицы изменило характер и тактику партизанской борьбы. Имея мощную ударную силу, партизаны могли осуществлять операции крупных масштабов, успешно взаимодействовать с частями Советской Армии, удерживать образовавшиеся «Витебские ворота» и целые партизанские районы.
8 апреля 1942 года представитель ЦК КП(б)Б В. Р. Романов провёл кустовое совещание командиров, комиссаров, начальников штабов, секретарей первичных партийных и комсомольских организаций партизанских отрядов. Оно про­ходило в деревне Шитики Суражского района. Обсуждались очередные задачи партизанского движения и партийно-мас­совой работы среди населения. Особое внимание было обращено на улучшение разведки в тылу врага, проведение сме­лых налетов на гарнизоны противника и усиление подполь­ной работы в городах и селах области.
Это второе по счету совещание, проведенное в тылу врага Центральным Комитетом КП(б)Б и Витебским обкомом партии совместно с представителями Советской Армии, показало, что открытие 4ворот» создало исключительно благоприятные условия для усиления руководства партизанским движением и деятельностью партийно-патриотического под­полья. «Весенний период 1942 года, — писал в ЦК КП(б)Б И. Л. Стулов,— ознаменовался ростом партизанского дви­жения и активизацией деятельности партизанских отрядов. Большая тяга в партизанские отряды проявлялась у жителей прифронтовых районов Белорусской Советской Социалисти­ческой Республики.,. Имеются все условия для разворота всенародной партизанской борьбы. В этом направлении мы и должны усилить свою руководящую и организующую работу».
20 марта 1942 года по решению ЦК КП(б)Б в районе дей­ствия 3-й и 4-й Ударных армий была создана Соверо-Западная оперативная группа. В ее состав вошли ответственные партийные, советские и комсомольские работники республики: Г. Б. Эйдинов, В. Р. Романов, С. И. Сикорский, А. С. Шавров, М. В. Зимянин, П. Е. Крисанов, К. И. Бударин, Н. И. Красовский, А. М. Дядев, Л. Я. Горелик и другие. Основной базой группы являлась д. Шейно Калининской области, находившаяся в прифронтовой полосе. Группа действовала с марта по сентябрь 1942 года - до создания Белорусского штаба партизанского движения. Фактически она была преобразована в Белорусский штаб партизанского движения (БШПД). За это время через «Витебские ворота» было переправлено белорусским партизанам и подпольщикам большое количество оружия, боеприпасов, взрывчатки, литературы, заслано на территорию Белоруссии и Прибалтики много организаторских и диверсионных групп, в том числе группа В. 3. Хоружей в город Витебск.
 
Продолжение
Поиск
Архив записей
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  • Сайт создали Михаил и Елена КузьминыхБесплатный хостинг uCoz