Героям Сопротивления посвящается...
Главная | Ольховский Олег | Регистрация | Вход
 
Вторник, 19.03.2024, 12:23
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Ольховский Олег
 
Из книги «О подвигах, о доблести, о славе…».
Составитель Г.Н.Яновский.
Москва, «Детская литература», 1985.
 
С. Арутинов
ГВАРДИИ ЮНГА
 
Седая женщина пересекла площадь и оказалась в старой части города. Крутые изломы выложенных камнем улочек вывели ее к набережной. Здесь она на минуту задержалась.
Черная весенняя вода Пины была зеркально гладкой, словно не­живая. Ее течение выдавали лишь сухие ветки да прошлогодние листья. Неприметная глазу сила несла их к Припяти.
Покой занимающегося утра нарушили звонкие, веселые детские голоса. Стайка подростков пронеслась к пристани. Женщина прово­дила ребят долгим взглядом, крепче сжала морщинистой рукой бу­кетик цветов и пошла вдоль берега.
Ее худощавую фигуру, светлые печальные глаза знают многие жители древнего Пинска. Это Юлия Владиславовна Ольховская. Она появляется здесь в ту самую пору, когда на смену белому однооб­разию зимы приходят свежие весенние краски, а воздух пахнет отогревшейся землей.
Каждый год женщина приезжает сюда на свидание с мужем и сыном, которых навечно укрыла земля Белоруссии.
Вот и теперь Юлия Владиславовна направлялась к городскому парку, туда, где горит Вечный огонь в честь павших героев, где поднялся на пьедестале бронекатер-92, тот самый, на котором ее Алька первым прорвался к городу летом сорок четвертого, где на мраморной доске среди сотен имен, дорогих сердцу каждого советского человека, стоят рядом два особенно близких ей:
«Гвардии инженер — старший лейтенант Петр Ефимович Оль­ховский».
«Гвардии юнга Олег Ольховский».
 
* * *
Из письма Ю. В. Ольховской пионерам Пинска.
«Олег был честным и трудолюбивым. У него было много друзей. В 1940 году, когда у меня родилась дочь Лида, Олегу (Але) было 10 лет. Он учился в четвертом классе. Помогал мне по хозяйству и учился на «отлично». Он увлекался чтением. Ходил в кино. Любил военные фильмы: «Чапаев», «Мы из Кронштадта», «Красные дьяво­лята» и другие.
В 1941-м я, Олег, младший сын Гена и Лида эвакуировались в Ярославскую область, на станцию Николо-Полома с детьми Бал­тийского государственного пароходства. В 1943 году 30 мальчиков нашего интерната были отобраны в школу юнг в город Баку. В их числе и Олег».
...В тот день Олег появился на пороге дома возбужденный, взволнованный. Мать, занятая по хозяйству, оторвалась от дел, с тревогой и удивлением посмотрела на сына. Сердце подсказывало: что-то произошло. А он стоял перед ней счастливый и сияющий:
— Ма! Меня взяли, я прошел!
Сухой, жесткий комок подкатился к горлу матери. Перед глазами вдруг встали согретые рукой сына кусочки сахара. Он принес их ей в больницу. Скопил за неделю, когда ей было совсем плохо, врачи сказали: сильное истощение, нужна глюкоза. И вот он, ее мальчик, принес целое богатство. Аккуратно завернутые в плотную бумагу сладкие, белые осколки.
Потом, много лет спустя, Юлия Владиславовна скажет:
— Не знаю, что помогло мне подняться на ноги: врачи или Алькин сахар...
Юлия Владиславовна прижала сына к себе:
— Когда уезжаете?
— Скоро. Совсем скоро, мама.
Они ехали, потом плыли. Их судно, разбивая грудью зеркальную гладь Волги, двигалось вниз по реке. Все это время, стоя на палубе, вдыхая свежий и сильный запах воды, Алька думал об отце. Ведь он был где-то здесь, близко. Может, даже по пенному следу его боевого катера они и идут сейчас. На каждой остановке он спрашивал у речников про Ольховского Петра Ефимовича из военной флоти­лии.
Любой мальчишка гордится своим отцом. Хочет видеть его силь­ным и смелым, во всем подражать ему.
Олег тоже гордился своим отцом. Бывалый моряк, Петр Ефимович Ольховский не раз утюжил дальние моря на разных широтах. Уча­ствовал в спасении итальянской экспедиции Умберто Нобиле, которая потерпела аварию при полете на дирижабле к Северному полюсу.
Из письма П. Е. Ольховского жене.
«Дорогая Юля! Ты сейчас, конечно, очень удивишься. Пишу тебе не один, а с Алькой. Мы теперь с ним вместе...»
 
В Саратове Олег первым сошел на берег и побрел вдоль причала. Сквозь густую сетку дождя увидел свинцовые силуэты военных ка­теров. Подошел к тому, что был ближе. На палубе только вахтенный.
— Дядь, вы не слышали про Ольховского Петра Ефимовича? Это мой отец. Он на Волге, здесь где-то служит.
Вахтенный скрылся. А через минуту на палубу выбежал лейтенант в плащ-накидке.
— Алька? Ты как сюда попал? Давай ко мне.
И звонкий, радостный детский голос:
— Пап! Я нашел тебя!
Потом у механика был разговор с командиром катера Игорем Алексеевичем Чернозубовым.
— Да пойми ж ты, Ефимыч, без приказа нельзя оставить... Не положено, — отбивался Чернозубов.
— Игорь Алексеевич! А ты доложи начальству, что, мол, такое дело. Паренек прошел по всем статьям в школу юнг. К морской службе подходит. Так пускай у нас на катере и постигает науку.
Чернозубов улыбнулся:
— Ладно, пусть остается.
«Аля понемногу занимается, славный паренек, серьезный, все его любят...»
Из письма Олега матери:
 
«Здравствуй, дорогая мамочка! Мы живем с папой хо­рошо, дружно. Я потихоньку осваиваю морское дело. Се­годня мне впервые доверили руль корабля. Это так здоро­во — чувствовать, что бронированная машина подчиняется твоей воле. Кажется, все прошло нормально. Меня даже похвалил боцман Палаженко.
Мам! Ты спрашивала, с кем я дружу. Это замечательные люди: Канареев Владимир и Алексей Куликов. Они взяли шефство надо мной. У них я многому научился. Не хвалясь, могу вслепую, с завязанными глазами, разобрать и собрать пулемет. Нет, честное слово. А еще освоил сигнальное дело. Представляешь, мам! Несколько взмахов флажками — и целая фраза!..
Мам! Мы писали тебе уже, что нас перевели на другое судно. Теперь это бронекатер БК-92. Жаль, что Генка да­леко, а то бы я ему показал эту интересную машину. С виду она небольшая. Но зато грозная: пулеметы, пушка, а идет легко, как моторка, только вода кипит за кормой. Так что ты за нас с папой не волнуйся. Мы под хорошей защитой...»
 
«Мамочка! пишу тебе последнее письмо с Волги. Отдан приказ: грузить боевые корабли на платформы. Мы будем служить теперь в составе Днепровской военной флотилии...»
 
Стальной нос БК-92 вспарывал воды Припяти, Днепра, прорыва­ясь сквозь свинцовый град туда, где начиналось главное наступление. Уже много раз Олег бывал в сражениях, доказал, что он — настоящий моряк. Смелый, находчивый, сильный. Поданные им снаряды, точно выпущенные комендором Насыровым, подавляли огневые точки про­тивника, сеяли смерть и панику в стане врага. А комендор Насыров, захваченный бешеным ритмом горячей схватки, кричал:
— Давай, Алька! Давай!
Все реже и реже стали выпадать минуты отдыха, минуты затишья. А когда они выдавались, разводили матросы костры, сушились, стря­пали уху из отловленной оглушенной рыбы, которой было здесь, на местах боев, великое множество.
В один из таких дней Олег решил обследовать прибрежные ка­мыши. Интересно было поглядеть на незнакомый берег. Он сел в лодку, мягко оттолкнулся веслом. Ветер донес отцовские слова:
— Далеко не забирайся.
Лодка легко скользила по реке. Он слышал, как приятно шлепа­лась вода о деревянный борт, словно шептала что-то. Но вот захрустел под днищем песок. Берег. Тихий, пустой, заросший. Олег осторожно ступил на землю. Пробрался сквозь лозняк. И вдруг услышал гор­танную, чужую речь. Замер. Легонько раздвинул кусты. Перед ним открылась поляна. На ней расположились на отдых фашисты. Вот они перед ним. Ненавистные, грязно-зеленые мундиры. Что делать? Взгляд наткнулся на сваленные в кучу автоматы. Олег прикинул — гитлеровцы от оружия метрах в пяти. А что если?..
Из рассказа командира бронекатера Чернозубова:
«Только мы разлили уху по котелкам, слышим: с правого берега резанула одна очередь, другая, третья. Петр Ефимович изменился в лице: «Там же Алька!» Мы с Григоранти с ходу вскочили в полуглиссер и рванули на выстрелы. Подлетели. Проломились через кусты, выскочили на поляну и... обомлели. Стоит наш юнга с немец­ким автоматом и держит на мушке совершенно растерявшихся ошалевших фрицев. Их там было десятка два, не меньше. Так мы в три ствола их и продержали до прихода наших. А Олегу за такое дело торжественно вручили награду — трофейный автомат. Он с ним потом никогда не расставался...»
Ночью катер высаживал десант разведчиков-корректировщиков. Без единого огня на борту, с приглушенным мотором он двигался к цели. Машина шла по инерции, тихо, неслышно. Но вот под днищем заскрежетала галька, и катер уткнулся в берег. Разведчики спры­гивали в черную воду, таяли в темноте. Все шло хорошо. И тут в небе вспыхнула осветительная ракета, шальная, неожиданная. Ста­ло ясно как днем.
Немцы заметили вырезанные на фоне ночной реки силуэты наших десантников. И пошли вспарывать темноту яркие раскаленные точки трассирующих пуль. Горячий свинец защелкал по броне. Катер от­ветил, огрызнулся смертельным ливнем из всех стволов. Как встре­воженное сердце, застучали его моторы, и легкий, вытянутый корпус судна стал отходить от берега.
В это время яркий луч прожектора, прогладив черную воду, ударился в борт бронекатера, вырвал его из темноты ночи.
Мины и снаряды с берега, где укрепились фашисты, стали ло­житься точнее. В носовой башне что-то ухнуло, задымилось, захлеб­нулся и умолк пулемет.
Олег метнулся туда. Уткнувшись плечом в борт, лежал его друг и наставник Алексей Куликов. Покрытая копотью тельняшка набухла от крови. С трудом подняв чугунные веки, он процедил сквозь зубы:
— Олег! Дави прожектор!
Наскоро перевязав раненого, Олег положил руки на пулемет. Крест прицела подошел как раз под самое огненное око. Пальцы нетерпеливо нажали гашетку. Ушла струя расплавленного свинца к берегу. Прожектор вмиг погас, его словно вычеркнули черной тушью. Олег даже вскрикнул, не сумев сдержать себя:
— Есть!
Но фашистские пулеметы не умолкали, продолжали поливать свинцовым дождем. Алькин пулемет тоже не молчал, огрызался яростно и жестоко. Ленту за лентой менял юнга. Но вот раскаленный ствол вздрогнул в последний раз и успокоился. Кончились патроны. А на том берегу вспыхивали в черной бездне ночи, словно зажженные спички, огневые точки. Олег вытащил из гнезда беспомощный теперь пулемет и пристроил на его месте автомат. И вновь бронированная крепость отвечала врагу. Пули, посылаемые юнгой, прошивали ог­ненной нитью гитлеровцев, не давали им поднять головы.
В пекле двухчасового боя Олег уничтожил около сотни фашистов, заставил замолчать вражеский дзот, подавил огнем своего пулемета противотанковое орудие.
Из письма П. Е. Ольховского жене.
«...Юля! Сегодня, 8 июля, «братва» справляла Альке день рож­дения... Пятнадцать стукнуло! Весело было и тепло, как дома. Наш именинник сидел розовый от счастья и торжественный. Сообразили праздничный ужин... Словом, все как положено... По-моему, Алька этот день никогда не забудет».
Из письма Олега матери.
«...Мама! Нынче ночью наши катера должны подойти к Пинску и высадить десант, который будет штурмовать этот древний полесский город. Он хорошо виден отсюда в морской бинокль. Уверен, и этот город будет нашим...»
Альку не взяли на этот раз. Слишком опасным, рискованным был ночной десант. Корабли тихо подошли к городу. Моторы были вклю­чены на подводный выхлоп. Гитлеровцы никак не ожидали моряков со стороны Припяти. А они, бесстрашные и отчаянные, прозванные фашистами «черной смертью», прыгали с борта прямо в воду. Только когда под носом фашистов стали рваться гранаты и свистеть пули, они поняли, что прозевали десант, стараясь наверстать упущенное, открыли по реке бешеный огонь. Вода вздрагивала и сверкала от взрывов. Мины и снаряды падали так густо и часто, что казалось, студеная вода Припяти сейчас закипит.
Катера вовремя успели выйти из опасной зоны. Но для штурма нужны были подкрепления. И командир БК-92 Чернозубов принял решение вернуться за подкреплением.
Алька слышал, как он докладывал комдиву Пескову об успешном выполнении задания и о том, что для полного успеха операции требуется подкрепление в живой силе и боеприпасах. До него долетел короткий ответ:
— Берите людей и выполняйте задачу!
Тут Алька не выдержал. Подошел к отцу и Чернозубову и стал упрашивать, чтобы взяли с собой на корабль. Командир повернулся к Петру Ефимовичу:
— А как батька смотрит?
Ольховский-старший в упор поглядел на сына.
— Я думаю, можно разрешить. Пусть сходит. Тем более, при мне будет.
Ночная тьма быстро редела. Едва катер коснулся форштевнем берега, как страшный удар потряс рулевую рубку. Взрывной волной выбросило командира катера Чернозубова, убило старшего лейтенанта Загинайло, ранило в плечо Олега.
Очнулся юнга от жуткого гула. Открыл глаза. Катер был похож на горящий факел. Не видно было ни одной живой души. Пересилив ноющую боль в плече, Олег стал пробираться к штурвалу. Навалив­шись грудью на руль, лежал кто-то из моряков. Мальчик осторожно повернул его и замер. Перед ним был отец. Изменившееся лицо побелело. Голова и тельняшка механика были залиты кровью. Олег запустил двигатель и стиснул в руках руль управления.
 
ИЗ РАССКАЗА ОЧЕВИДЦА
 
— Наши катера уже пытались тринадцать раз прорваться к Пинску. И безуспешно. Головной был подбит, загорелся. Похоже, там после попадания снаряда сдетонировали запасы тола. Мы с других катеров с болью смотрели на гибель БК-92. Ну, думали, все. Добыча фрицам. Он без управления болтался на волнах, беспомощный, жал­кий. И вдруг застучал на израненном судне мотор, и оно, развернув­шись, прямехонько движется к занятому врагом берегу... Что за черт, думаем! Неужели сдается? А немцы видят такое — и сразу затихли, ждут. Высыпали на берег принимать добычу, скучились, чего-то кри­чат, машут руками...
Катер все ближе. До берега метров пять. И тут из пулеметной башни хлестанула по гадам длинная очередь. Одна. Другая. Слева направо. Видно, били прицельно. Да и расстояние позволяло. Словом, сек гитлеровцев пулеметчик, как серпом. Они так и валились один на другого. А опомнились, стали в упор катерок расстреливать из ору­дий. Но было уже поздно. Окрыленные подвигом головного броне­катера, десантники пошли в четырнадцатую, последнюю победную атаку...
 
* * *
...Алька до боли в пальцах стиснул руль корабля, еще теплый от отцовских рук, и, не отрываясь, глядел в смотровую щель. Стре­мительно приближался берег, чужой, ненавистный. Рано. Еще рано. Он уже различал лица врагов, видел их болотные мундиры... А вот теперь — пора! Олег метнулся стремительно из рулевой рубки к пу­леметной башне. Поймал в крест прицела приближающихся фаши­стов. Пулемет ожил, заговорил в руках юнги.
— Это вам за отца!.. Это вам за моих погибших товарищей!.. Это вам за измученный Ленинград!.. Это вам за Родину!..
 
Сейчас Пинск совсем не похож на тот, каким увидел его юнга в бинокль. Аккуратный, уютный, чистый, зеленый. Есть в городе улица Ольховских. А реки Белоруссии бороздит буксирный теплоход «Олег Ольховский».
 

 
Сайт "ПОБЕДА 1945. Никто не забыт - Ничто не забыто!"
Карточка Фронтовика
Ольховский Олег Петрович
http://www.pobeda1945.su/frontovik/3149
Поиск
Архив записей
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  • Сайт создали Михаил и Елена КузьминыхБесплатный хостинг uCoz