Героям Сопротивления посвящается...
Главная | Лапса Хадо | Регистрация | Вход
 
Вторник, 19.03.2024, 13:37
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Лапса Хадо
 
 
Из книги «ГОВОРЯТ ПОГИБШИЕ ГЕРОИ».
Четвёртое исправленное и дополненное издание
Москва, 1973
 
ПИСЬМО РИЖСКОГО ПОДПОЛЬЩИКА X. ЛАПСЫ С ПРИПИСКОЙ Э. ИНДУЛЕНА ИЗ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РИЖСКОЙ ТЮРЬМЫ
26 августа 1944 г.
 
Ок. 10 часов вечера
 
Дорогая сестричка!
Ты, наверное, удивишься моей охоте писать, когда по­лучишь от Петра это длинное письмо. Но ничего не поде­лаешь: перед тем как меня сегодня наградят 8 граммами свинца, хочу выложить все, что во мне за эти два месяца накопилось. В этом письме я больше не буду говорить о себе, а о тех несчастных товарищах, с которыми я был вме­сте. Так что вы за меня отомстите так, чтобы и их нечело­веческие мучения были отомщены в сто крат, чтобы они получили удовлетворение. Не знаю, сумею ли я это пока­зать, но все же попытаюсь. Я видел выкопанных изуродо­ванных немцами мертвецов, которые лежали в земле уже несколько месяцев. Тогда мне еще и в голову не прихо­дило, что в таком положении увижу людей живыми и здесь же, в Риге, в погребах улицы Реймерса. (На улице Реймерса (теперь улица Коммунаров) в Риге в период немецко-фашистской оккупации находилось гестапо. – Автор книги). Будь про­клят этот дом со всеми его обитателями — и немцами-убий­цами и послушными им палачами-садистами тобаками и другими собаками.
Меня арестовали 2 июня сего года. В тот же день я был помещен в погреб этого ужасного дома. Сидел в первой камере, в которой среди 7—8 арестованных был также кузнец Клява, или Клявинь, насколько помню, из Огрской воло­сти. Вначале я никого не замечал, ибо был взволнован своим арестом. Через пару часов успокоился и начал раз­говаривать со своими товарищами по несчастью. Каждый рассказывал о своих горестях и показывал на теле следы пыток. Вид был ужасный, но что-то невероятное открылось перед моими глазами, когда, немного колеблясь, с почти тупым выражением на лице снял рубашку сидящий все время в стороне 40—45-летний бледный мужчина — Клява. То, что мы увидели — это было уже не человеческое тело. Все тело от пяток до затылка было не как у других — синее или цвета радуги, а выглядело так, как будто несчаст­ного живого жарили — все тело было набухшее, коричне­вого цвета.
Кузнец Клява рассказал о себе, что он женат, отец двух детей и в 1940—1941 гг. был профсоюзным активистом. За деятельность активиста после прихода немцев арестован, но после хороших отзывов соседей освобожден. Второй раз арестован в конце июля сего года и доставлен в Огрскую полицию СД. Там он был обработан так, как мы видели. Какой-то жалкий провокатор-осведомитель СД его обвинил в симпатиях к большевикам и что у него спрятан револь­вер. За это несуществующее оружие латышские полицей­ские его били шесть дней подряд. Первый день был ужас­ным, второй еще ужаснее, а в дальнейшем боли больше не чувствовал.
Господа убийцы в большинстве своем всегда были пьяны. Они посменно «работали» втроем, до тех пор, пока жертва не падала в обморок. Когда он очнулся, «работа» продолжалась. Как уже сказал, это продолжалось шесть дней, и тогда Клява был отправлен в Ригу. Арестовали и его жену, что с ней и детьми произошло, он, конечно, не знал. Этого несчастного мученика я встречал еще три или четыре раза при поездках на допрос. Что его и здесь били, об этом не надо даже говорить, ибо все «право» фашистов опирается только на нечеловеческое применение власти.
Видя последний раз Кляву после допроса, от ужаса и бессильного гнева не знал что начать. Через несколько ча­сов его впустили в нашу камеру. Он явился не как живой человек, а как снятый со скамьи пыток мученик. Если бы товарищи по камере его не удержали и не посадили на скамью у радиатора центрального отопления, который он использовал для охлаждения своего разбитого лица, он бы упал. Мученик был в полусознательном состоянии: лицо его было ужасно избито, левое ухо немного оторвано, лицо в крови и набухшее, бледное как у мертвеца, за исключе­нием следов, оставленных побоями. Я никогда не плакал, но когда я это увидел, у меня навернулись слезы.
С того времени у меня только одно желание: чтобы он и те другие, например Людвиг и Малвина Кукуревичи, которых убили 8 августа, были отомщены. Еще, милая се­стричка, я тебе смог бы много рассказать, но мое время истекает — в любой момент меня повезут в Бикерниекский лес (Место массовых расстрелов под Ригой. – Автор книги.).
Сестричка! Ты всегда была настоящей советской жен­щиной, и твоя обязанность — постараться, чтобы в тот мо­мент, когда этот прогнивший строй падет, имена тех несча­стных мучеников, которые можно прочесть на стенах вто­рой камеры Центральной тюрьмы, стали бы обвинителя­ми этих проклятых гитлеровцев и еще более презренных латышских предателей — бангерских, тобаков и других убийц-садистов.
Все эти собаки должны получить по заслугам. Чтобы никогда не были забыты слова П. Озола на суде о том, что его били стеком, табуреткой, топтали ногами и что три дня после допроса у него вместо урина выделялась кровь.
Никогда нельзя простить этим выродкам то, что они мо­рили людей заваренной водой (похлебкой) до тех пор, пока они падали от голода и бессилия, как это случилось со мной.
Не забывайте вы, живые, что за каждый пустяк нас били по лицу и угрожали расстрелом. Мы переживали этот ужас каждую ночь, ожидая, когда поведут на виселицу или в Бикерниекский лес. Мы слышали стоны и крики своих товарищей, когда их увозили. Мы видели, что приведенный с допроса избитый умирал через полчаса, не приходя в сознание. (Такой случай был в 26-й камере первого корпуса. Свидетели — мои товарищи Андрей Грауд и М. Кланис.) Смерть кровавым собакам СД и помощникам немецких фашистов!
Я надеюсь, что ты не будешь сомневаться в истинности этого короткого письма. Все здесь написанное слишком бледно по сравнению с действительностью, но, как я уже тебе сказал, времени очень мало.
Не знаю, смогу ли я еще дописать этот листок. Поэтому попрошу тебя исполнить еще одно мое желание. Я верю и умру глубоко убежденным в том, что я и мой последний соратник Индулен и эти многие убитые и замученные борцы будут по достоинству отомщены и их родственники будут удовлетворены. Но я желаю, чтобы тогда, когда Лат­вия снова будет свободна и ты получишь это письмо, оно было бы опубликовано и оставшиеся в живых знали о том, как мы тысячами умирали.
Еще раз прошу тебя — из-за меня не грусти и не про­ливай слез, ибо я умираю за свои убеждения, сознавая, что много сделал для разрушения страны рабов — Германии и навеки останусь в памяти своих товарищей как человек, который не боялся ни правды, ни смерти.
Твой брат Хадо.
 
Привет всем от Инда, который все время в хорошем настроении и умрет, улыбаясь.
Э. Индулен.
 
Хадо Лапса и Эдуард Индулен — активные участники антифа­шистского подполья в Латвии. Под их руководством в Риге изготовлялись документы и паспорта для членов нелегальных антифа­шистских организаций. 2 июня 1944 года Хадо Лапса был аресто­ван. Вскоре попал в гестапо и Эдуард Индулен. Утром 27 августа 1944 года советские патриоты были расстреляны рижским гестапо. Последнее письмо X. Лапсы из Центральной рижской тюрьмы опубликовано в газете «Циня» 10 января 1945 года. (Перевод с ла­тышского.)
Поиск
Архив записей
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  • Сайт создали Михаил и Елена КузьминыхБесплатный хостинг uCoz