Черинов Владимир
Из книги «ДЕТИ-ГЕРОИ».
Издание второе.
Составители И.К.Гончаренко, И.В.Махлин.
Киев, «Радянська школа» 1985
ОН ДОШЕЛ ДО БЕРЛИНА
В Харькове, в тихом Самеровском переулке, стоит скромный одноэтажный домик, — и по праздникам, и в будни сюда приходит немало гостей. Здесь живет мать Героя Советского Союза Владимира Черинова, погибшего в бою при штурме Берлина. Думала ли мать, что ее Володя станет героем? Наверное, нет. Особенно тревожилась за его судьбу, когда он, еще подростком, попал в дурную компанию. Как-то Володя услышал, что одна сплетница сказала о нем: «Пропащий мальчишка, вырастет из него бандит. Ничего с ним мать не может поделать...» Эти слова больно задели мальчика, ему стало стыдно перед матерью, которая работала не покладая рук, чтобы накормить его, одеть, обуть не хуже детей, имевших и мать, и отца. Вот он и завел с матерью откровенный разговор. Тогда и узнала от него Евдокия Аркадьевна, что горе-товарищи подбивали Володю на неблаговидные поступки тем, что дразнили его: «Трус! Побоишься взять что-нибудь из дому и отнести на толчок». А для Володи сызмала самым позорным на свете была трусость. — Еще глупенький ты у меня,— сказала сыну Евдокия Аркадьевна.— Разве же это смелость — вынести тайком из дому какую-нибудь вещь и опозорить этим и мать, и учителей в школе? Вот если бы ты не побоялся сказать этим хулиганам, что плюешь на них и ничего не будешь делать по их указке — пусть даже лезут на тебя с кулаками, тогда бы ты и был по-настоящему смелым. Ведь защищать правду от злых людей всегда труднее, чем затаптывать ее в грязь. Слова матери запали Володе глубоко в душу. На следующий день он пришел весь в синяках, но счастливый. Твердо сказал: — Мама, с этими негодяями я больше не дружу. И попросил, чтобы мать помогла ему перейти из школы в ремесленное училище: он хотел как можно скорее стать помощником для нее. И сейчас загораются глаза Евдокии Аркадьевны, когда она рассказывает, как ее Володя получил специальность слесаря-инструментальщика и принес домой свою первую получку. Попросил: — Посчитайте, мама, деньги. — А зачем считать? — удивилась она. — Ты ведь считал? — А вы еще раз. Может, кассир ошибся... Она взяла из его рук, заметно загрубевших от работы, хрустящие бумажки и начала складывать их одну за другой в кучку. Немного их было, но для нее — дороже миллионов. — Столько? — спросила. — Ага. — Не ошибся твой кассир? — Нет,— улыбнулся Володя, — все до копеечки точно. — Ну, вот и возьми себе. — Что вы, мама!— обиделся Володя. — Это же вам, на хозяйство. Теперь нам вдвоем легче будет. ...А вскоре началась война. Евдокия Аркадьевна вспоминает Харьковский мост (тогда еще они с Володей жили неподалеку от этого моста). В небе самолет... Ниже и ниже... Уже над самым мостом... Вот уже видно накренившееся крыло... Вот уже и черный фашистский крест на крыле... Гул все громче... Прохожие — врассыпную. Но взрыва не последовало: вражеский самолет сбросил на этот раз не большие бомбы, а зажигалки. И вот уже пылает на Харьковской набережной жилой двухэтажный дом, и школа тоже занялась... А кто же это успел залезть на школьную крышу? Ну, конечно, мальчишки. Евдокия Аркадьевна подошла ближе и узнала своего: самый смелый из всех, самый проворный... Вот он мелькнул между трубами, вот оказался на самом краю, над жестяным водосточным желобом — шныряет, хватает зажигательные бомбы и сбрасывает их с крыши на тротуар, куда взрослые уже наносили песка... Война продолжалась. Фашисты ворвались в Харьков. Трудно жилось тем, кто вынужден был остаться в оккупированном городе. Не каждый день удавалось Евдокии Аркадьевне достать хоть немного мерзлой картошки, хоть несколько щепок, чтобы приготовить себе и Володе кой-какую еду. Как-то зимой, в самое голодное время, Володя привел под вечер в дом двух раненых красноармейцев: Леньку большого и Леньку маленького — так они себя назвали. Володя хорошо знал, что мать не откажется принять советских бойцов, бежавших из фашистского плена. — Куда их, мама? — спросил Володя. — Может, на чердак? — Нет, — возразила Евдокия Аркадьевна, — туда полицейские часто заглядывают, боятся, чтобы кто-нибудь не «благословил» их камнем или гранатой. Было ведь такое недавно на Молочной улице: не спят партизаны... И раненых красноармейцев спрятали на третьем этаже, где никто в это время не жил. Володя и мать делились с бойцами последним куском хлеба, перевязывали им раны... Но о раненых как-то пронюхал дворник, подлый человек, прислуживавшийся врагам. Он начал требовать от Евдокии Аркадьевны, чтобы та от него откупилась, а то он приведет на третий этаж гестапо. Тогда Евдокия Аркадьевна и Володя тайком отвели своих «подшефных», уже начавших поправляться, к родственникам в село. А сами ночью тихонько перебрались к Володиному деду в Самеровский переулок. Но и там было неспокойно, так как их разыскивала полиция. Тогда и нагрузили они на саночки свой немудреный скарб и подались из города окольными дорогами, надеясь пробиться на север через фронт к своим. Ближайшие советские части стояли тогда в городке Поныри под Курском. По дороге Володя проговорился, что как только они дойдут туда, он будет проситься в действующую армию. Евдокия Аркадьевна не верила, что его возьмут: слишком молод, да и ослабел от голода. Стояла лютая зима. Идти было трудно: приходилось обходить фашистские заслоны. В том же направлении двигались и другие беженцы — обессиленные, надрывались, таща за собой нагруженные пожитками и детишками саночки и тележки... Наконец дошли. В Понырях царила неразбериха: солдаты, беженцы — все смешалось, все бурлило, кипело... Вот тут и потеряла на какое-то время Евдокия Аркадьевна своего Володю. А когда нашла, то он уже осуществил свою мечту: красовался перед ней в новеньких обмотках, в поношенной шинели и с противогазом через плечо. - Вот тебе и на!— всплеснула руками Евдокия Аркадьевна. — Как же тебя взяли, если ты еще допризывного возраста? — А я же, мама, высокий,— возразил ей Володя. Единственное, что выдавало его настоящие годы,— это тщательно спрятанный под рубашку пионерский галстук, который он не захотел снять. Раза три наведывалась к нему мать, пока здесь оставалась их воинская часть. В первый раз пришла — принесла гостинцев. — Вот тебе, Володечка, немножко пшена... Будет приварок к казенным харчам. — Хорошо, мама! — обрадовался Володя и тут же высыпал пшено в котелок, где варился жиденький солдатский супчик на целое отделение. — А это тебе, Володечка, немножко сухарей, — сказала Евдокия Аркадьевна в следующий раз. — Вчера выменяла на теплые чулки: мне и без них в валенках тепло. Сейчас не ешь, прибереги на черный день. — Спасибо, мама, — ответил Володя. — Чернее, чем сейчас, не будет. И пораздавал сухари товарищам. — Когда выступаете? — тихо спросила мать. — Может, сегодня ночью. — Не страшно тебе, сынок? — Одного боюсь, мама, что убьют и не дойду до Берлина. Ох, как же мне хочется до Берлина дойти! Шла война. Священная народная война. Красная Армия в жестоких боях освобождала от фашистов города и села. Освобожден был и родной Харьков. Володя приехал на короткую побывку к матери, направляясь из Саратовского военно-морского училища на Западный фронт. Немного погостил и снова уехал. Начали от него идти солдатские треугольнички с Березины, Буга, Днестра, Припяти, где он воевал на своем моторном катере. А потом письма перестали приходить. Долго ждала весточки от сына Евдокия Аркадьевна, так и не дождалась. Уже и война закончилась, а она все еще ничего не знала о сыне. Потом выяснилось: что-то напутала почта, и письма от командования к ней не доходили. И только лишь в 1948 году получила она печальное сообщение о смерти сына и о его бессмертной славе. Сначала — от бывших Володиных соратников, сражавшихся рядом с ним в последнем бою, а потом — и официальное: Москва, Кремль, 31. 1. 1948 года. Уважаемая Евдокия Аркадьевна! По сообщению военного командования Ваш сын — краснофлотец Черинов Владимир Васильевич в боях за Советскую Родину погиб смертью храбрых... За геройский подвиг, совершенный Вашим сыном в борьбе с немецкими захватчиками, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 31 мая 1945 года присвоил ему высшую степень отличия — звание Героя Советского Союза... Какой же подвиг совершил Володя Черинов? Вот что об этом рассказывали Евдокии Аркадьевне — в письмах и лично — его соратники: генерал Сафонов, капитан Калинников и другие, бывшие вместе с Володей во время штурма Берлина. Случилось это в апреле 1945 года. Предвидя, что одна из воинских частей будет форсировать реку Шпре, командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин усилил эту часть отрядом полуглиссеров II Краснознаменной бригады речных кораблей. Отряд этот, как рассказывает генерал Сафонов, был невелик, всего четыре катера, маленькие, утлые, все изрешеченные пулями и осколками. Именно в этом отряде катеров и служил мотористом Володя. Форсирование началось в ночь на 24 апреля. Над берегом Шпре вспыхивали дорожки трассирующих пуль. Вокруг стояла настороженная тишина. Наконец — сигнальная ракетам Тихо, осторожно заскользили по черной воде катера. Но фашисты все равно их заметили и сразу же открыли яростный бесприцельный огонь — пулеметный, минометный, орудийный. Катер, на котором Володя стоял рулевым, одним из первых высадил под ураганным огнем десант на противоположный берег реки. Это обеспечило нашим войскам возможность занять плацдарм и развить наступление. Зловеще гремели и невидимое небо, и прибрежные кусты, озаренные ракетами, и сама Шпре, кипящая, вспененная... Свист — взрыв... Свист... Канонада раскалывала ночную тишину. Даже не верилось, что на том берегу — центр Берлина. Легко сказать — Берлина! Того самого, откуда, как ядовитая погань, расползались по всей Европе душегубки-машины и душегубы в людском обличье; того самого Берлина, до которого три года назад, где-то под Курском, Володя Черинов только мечтал дойти. Вот Володя отвез первую группу десанта и под огнем вернулся назад. И уже везет новых десантников... Туда и обратно, туда и обратно... От берега — к берегу, от берега — к берегу... В одном из рейсов был тяжело ранен командир катера. И Володя, не ожидая приказа, принял на себя командование. За ночь его катер перевез свыше пятисот десантников! Но вершиной Володиного героизма был поступок, который он совершил двадцать четвертого утром на глазах у всей дивизии. Взошло солнце. На крохотный клочок земли в лесу Платенвальд и на полоску Шпре налетел свинцовый смерч... Всю ночь на этом клочке строили паромы, чтобы переправить на другой берег артиллерию и танки. Когда первые паромы спустили на воду, фашисты начали бить по ним из зениток и крупнокалиберных пулеметов. Вот немецкий снаряд попал в один из танков. Тот загорелся. Все, кто был на нашем берегу, ждали смертельного взрыва: как только огонь достигнет топливных баков и боеприпасов, танкисты на пароме погибнут. Вдруг Володя нажимает на стартер и бросается на своем катере спасать товарищей. Свист — взрыв... Свист — взрыв... Где Володя? Убило его? Нет... Мелькнула знакомая стриженая голова: пилотку сбило взрывной волной. И все увидели, что он бросил на паром веревку. Володя и политработник Суворов, находившийся с ним на катере, подошли вплотную к охваченному пламенем парому, сняли с него людей. Едва лишь спасенные оказались на борту, Володин катер рванулся к берегу. И в то же мгновение на пароме раздался взрыв. Однако все пятнадцать танкистов были уже далеко. Когда Володин катер причалил к берегу и с него сошли промокшие танкисты, все бросились к Володе — обнимали его, целовали, подбрасывали в воздух. Тогда же по приказу командира дивизии полковника В. С. Антонова было направлено ходатайство в Президиум Верховного Совета СССР о присвоении мотористу Владимиру Черинову звания Героя Советского Союза... А через два часа после этого Володин катер попал под яростный огонь противника. Володя был смертельно ранен и через несколько минут скончался. Десантники, которых он переправлял, рассказали, что последними его словами были: — Передайте маме, что я все-таки дошел до Берлина...
И. МУРАТОВ
УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР О ПРИСВОЕНИИ ЗВАНИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ОФИЦЕРСКОМУ, СЕРЖАНТСКОМУ И РЯДОВОМУ СОСТАВУ КРАСНОЙ АРМИИ ЗА ОБРАЗЦОВОЕ ВЫПОЛНЕНИЕ БОЕВЫХ ЗАДАНИИ КОМАНДОВАНИЯ НА ФРОНТЕ БОРЬБЫ С НЕМЕЦКИМИ ЗАХВАТЧИКАМИ И ПРОЯВЛЕННЫЕ ПРИ ЭТОМ ОТВАГУ И ГЕРОИЗМ ПРИСВОИТЬ ЗВАНИЕ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА С ВРУЧЕ-НИЕМ ОРДЕНА ЛЕНИНА И МЕДАЛИ «ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА» КРАСНОФЛОТЦУ ЧЕРИНОВУ ВЛАДИМИРУ ВАСИЛЬЕВИЧУ. Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин Москва, Кремль, 31 мая 1945 г. |