Героям Сопротивления посвящается...
Главная | Билян Тамара | Регистрация | Вход
 
Вторник, 19.03.2024, 16:20
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Билян Тамара
 
 
Из книги «ДЕТИ-ГЕРОИ».
Издание второе.
Составители И.К.Гончаренко, И.В.Махлин.
Киев, «Радянська школа» 1985
 
С.Черняк
ТАМАРА ИЗ КИЕВСКОГО ПОДПОЛЬЯ

СВЯЗНАЯ РАЙКОМА

Почти все друзья Тамары провожали своих отцов и старших братьев на фронт. А почему твой отчим, Томка, диспетчер Киевского речного порта Тимофей Федорович Подий, которого ты любила, как родного отца, не пошел на фронт? Ты не знала тогда, что одним августовским днем 1941 года Тимофей Федорович вел очень важную беседу с секретарем Подольского райкома партии.
— Кого возьмешь связным? — спросил секретарь райкома.
— Кого?..
Тимофей Федорович задумался. Перед мысленным взором пронеслись десятки лиц, молодых и старых, женских и мужских, мальчишечьих и девчоночьих. Кого же из них выбрать? Кто выстоит перед смертельной опасностью, кого не испугает жестокий враг, который уже стоит у стен родного Киева?
Его Томка — быстрая, занозистая — падчерица Томка. Может быть, она? Мать называла Тамару артисткой. То, бывало, из нее слезинки не выдавишь, то, набедокурив, слезами умывается. О, этот артистический талант девочки в их деле пригодится. И Тимофей Подий ответил:
— Утверждайте Тамару, мою падчерицу.
Так пионерка Тамара Билян стала связной Подольского райкома партии... Девочка сняла с шеи красный пионерский галстук, положила его в ящичек и спрятала в подвале старенького домика на Мыльном проулке № 14. В этом подвале уже было готово все, что могло понадобиться коммунистам для работы в городе, оккупированном врагом.
Помнишь, Тамара, первое задание райкома партии? Тимофей Подий сказал:
— Томка, я на протяжении нескольких недель не должен появляться на улицах. Но мне непременно надо знать, что делается в городе, какие порядки заводят гитлеровцы, какие издают приказы, какие объявления развешивают.
— Понятно, папка, понятно...
И пионерка Билян, неумытая, с незаплетенными косами, в коротком платьишке, чтобы не привлекать внимания гитлеровцев, со своими одноклассницами слоняется по улицам Киева...
Словно чужим стал родной город. Все будто вымерло. Только изредка, пугливо озираясь, по улице прошмыгнет человек. По мостовой расхаживают немецкие патрули. В черной форме, в стальных касках, надвинутых на самые брови. Магазины, школы, кинотеатры — все закрыто.
О чем же рассказать отцу? Но вот и новость. Открылись двери парикмахерской, а в окне надпись: «Только для немцев».
Вот еще одно объявление: «Реквизировано для немецкой армии. Вход воспрещен. За нарушение — расстрел».
Открылось кафе. «Только для немцев». Магазин. «Только для немцев». Кинотеатр. «Только для немцев».
А вот и первые приказы оккупантов. По улицам родного города киевляне имеют право ходить только до шести часов вечера, иначе — расстрел. За то, что держишь дома голубей,— расстрел. За то, что выловишь в Днепре рыбу размером больше двадцати сантиметром,— расстрел. Не явишься на биржу труда — расстрел. Расстрел, расстрел, за все расстрел.
Девочка видела, как гнали людей к Бабьему яру. Женщины, дети, старики шли и еще не знали, что это их последний путь. Тамара видела первых расстрелянных. Юноша лежал, распростерши руки, словно хотел защитить свою родную землю. А на спине убитого — надпись: «Он ходил по улицам в 6 часов 10 минут»... Пионерка все это видела и запоминала...

«МЫ ВАС СПАСЕМ, РОДНЫЕ!»

— Девочки, смотрите, пленные! — закричала Люба.
Действительно, из-за угла появилась колонна военнопленных. Красноармейцы и командиры шли, окруженные вооруженными гитлеровцами. Больные, раненые, голодные, пленные еле передвигали ноги. Но остановиться, чтобы перевести дух,— не сметь! В то же мгновение в спину ударит выстрел...
— Девочки, посмотрите на их лица! На них нет покорности, мольбы... Какая ненависть горит в глазах! — заплакала Тамара Епишко.
— Куда их ведут? Пошли за ними. Бедные, разутые, голодные... Надо им помочь,— прошептала Билян.
Пленных пригнали на Керосинную улицу и бросили за колючую проволоку. В тот же день у ограды появился почти весь седьмой «А» класс 144-й школы. Ребят привела Тамара Билян. В карманах, за пазухой у каждого — вареная картошка, сухари, луковицы, йод, бинты. Их не пугают угрожающие крики часовых: «Век, век, русише швайн. Век, буду штреляйт!»
Только часовой отвернется — за ограду летят детские гостинцы.
Ежедневно ходили на Керосинную пионеры. У них на глазах умирали люди. Они видели, как фашисты пристреливали умирающих... Но от этого только сильнее становилось желание помочь. Они приносили военнопленным все, чем могли разжиться дома у матерей.
Вдруг — новость! На воротах концлагеря объявление: «Пленных киевлян украинской национальности, за которыми придут родственники, будут отпускать домой».
С этим радостным известием Тамара Билян прибежала к родным.
— Папка, как спасти пленных, папка?!
— Ты, дочка, и все твои друзья должны выдавать себя за родственников пленных... Надо спасти как можно больше людей, слышишь, Томка...
Тамара поняла отца, и в тот же день дети снова пришли к колючей ограде. Как только отвернется часовой, ребятишки бросаются к пленным.
— Дяденька, как вас зовут? Говорите быстрее, дяденька...
— Петр Сидорович Гаркуша...
— Иван Яковлевич Таран...
Услышат дети имя пленного — скорей к часовому:
— Господин часовой, нет ли у вас моего папки — Ивана Яковлевича Тарана? Пожалуйста, отпустите его,— просит одна.
— Там лежит мой дядя, я видела... Петр Сидорович Гаркуша... Отпустите его, господин часовой,— умоляет другая.
За несколько дней школьники вызволили из лагеря многих военнопленных, привели их домой, накормили, дали помыться, переодеться... До конца дней будут поминать добрым словом узники фашистского лагеря своих юных спасителей — находчивых ребят, которых позвала им на помощь пионерка Тамара Билян.

ТАКИМИ ОНИ БЫЛИ — ДЕТИ ВОИНЫ!..

Наступила первая военная зима. У связной подпольного райкома Тамары Билян масса работы. В домике в Мыльном проулке писали листовки, которые рассказывали о расстрелах советских людей, о том, что делается на фронтах, как красноармейцы героически борются против захватчиков. И райком поручил юной связной разносить эти листовки по селам. Сначала страшновато было Тамаре одной пускаться в далекий путь, и она предложила Любе Смеяновой:
— Пойдем, Люба, вместе в Клавдиево. Там живет мой дядя. Поможет выгодно наменять картошки.
И девочки пошли. За плечами — котомки со старенькой одежкой... Сходили благополучно. А когда возвращались домой, хотелось Тамаре сказать подружке:
«Прости меня, Люба, верная моя подруга! За все годы нашей дружбы у меня впервые была от тебя тайна... Ведь дядя Василий, который так гостеприимно встретил нас в Клавдиеве, вовсе мне не дядя, а в котомке, под картошкой, которую он мне дол, лежат сводки Совинформбюро и... револьвер для Тимофея Федоровича,.. Спасибо, Люба, что ты помогла мне выполнить важное поручение райкома».
Несколько раз ходили Тамара с Любой в села. А со временем Тамара привыкла и стала ходить одна. Путь ее лежал и на Черниговщину, к партизанской явке, через Днепр, скованный льдом, где ежеминутно можно нарваться на патруль, а это — смерть. Не растерялась Тамара даже тогда, когда ее с котомкой поймал на дороге полицейский и потащил в комендатуру. А в котомке, под мерзлой картошкой,— газета «Правда».
- Чего, проклятая девка, здесь шатаешься! Кто такая? — накричал полицейский.
- Ой-ой, дяденька, отпустите!.. Дома шестеро маленьких, кушать плачут, а мамка померла... Господом Богом прошу, Дяденька, отпустите домой, не отбирайте картошечку...
Но грязным щекам Тамары горошинами катились слезы. Миленькая, худощавая, повязанная плохоньким платочком... С виду лет тринадцать, не больше... Вероятно, поверил полицейский убогой путнице, а может быть, надоели ему Тамарины причитания...
- Да цыц, будь ты неладна! Хватит вопить... Вымой быстрей пол в комендатуре, свари поесть и убирайся отсюда вон,— закричал.
Подпольщики говорили, что Тамаре всегда везло. Повезло девочке и в другой раз...
Оккупанты позволяли переходить Днепр по льду только в одном месте — между причалом и Трухановым островом. Там шныряли полицейские, требовали специальные пропуска на право выхода из Киева, проверяли, что у каждого в котомке. Тамаре нельзя было там переходить,— у девочки были свои, партизанские тропы... Ночью, когда вьюга сбивала с ног и полицейские сами не отваживались выйти на лед, юная связная двинулась в путь.
...Колючий снег хлещет в лицо, слепит глаза. Только бы не сбиться с дороги, только бы... Тамара проворно слезла с кручу. Товарищи ее предупреждали, что полицейские наделали льду прорубей-ловушек для таких, как она, путешественников. У-у-у! Холодно. Разгулялся Дед Мороз. Решил поспорить в вьюгой. У-у-у!.. Девочка плотнее завязывает платок. Только г виднеются... Вдруг... А-а-а! Тамара куда-то провалилась, Уели, как огнем, обожгло ледяной водой. Конец!
...Но это не был конец. Когда Тамара открыла глаза, в них ударил дневной свет. Было тепло. Кто-то укрыл ее кожухом, рядом напевал печальный детский голосок.
Тамара попыталась подняться, но слабость приковала ее к постели. Вдруг она увидела склонившееся над ней личико.
— Ожила, ожила! — радостно захлопали маленькие ладошки.
— Почему я здесь? Кто ты, девочка? — спросила Тамара.
— Кто я такая? Валя... А вот кто ты? Несколько дней назад тебя принес ко мне дед Фадеич. Ты его знаешь? Нет. Ты была как спящая принцесса из ледяного царства. Вся одежда на тебе задубела. А сама, как льдинка, такая голубая-голубая, аж просвечивалась. Дед Фадеич долго растирал тебя снегом, потом дал кипятку напиться, какой-то травки, укутал в свой кожух и ушел. А ты все время без памяти лежала, что-то кричала, маму звала, куда-то бежать хотела, плакала, потом с каким-то Тимофеем разговаривала... А вот сегодня тихо-тихо спишь. Иногда мне казалось, что ты уже умерла...
Тамара долго болела. Больше трех недель пролежала в доме загадочной девочки Вали.
Валя куда-то исчезала и возвращалась с котелком борща, с кусочком хлеба или с несколькими мерзлыми картофелинами. Девочки разогревали в печи котелок и вместе съедали этот скромный обед. Тамара спрашивала:
— Где ты достаешь еду, Валя?
— Люди дают.
Девочка часто сидела у окна, внимательно вглядываясь в тропинку, ведущую к лесу. Тамара чувствовала, что Валя кого-то ожидает. Но на тропинке не было того, кого ждала девочка. По ночам Валя тихонько, чтобы не услышала Тамара, плакала. Одинокая девочка стойко хранила свою недетскую тайну, боясь поделиться даже с Тамарой, к которой привыкла, как к родной.
К Тамаре постепенно возвращались силы. Она уже начала ходить по комнате. Надо было собираться домой. Тамара чувствовала, что уже сможет дойти до Киева, но жаль было оставлять Валю одну, с ее горем, с ее тайной. Хоть бы пришел дед Фадеич, который каким-то чудом вытащил ее из проруби. Тамара была уверена, что Валина хата — партизанская явка. И, наверное, тех партизан, которые должны были прийти к Вале, уже нет на свете. И она решила:
— Валечка, мне надо возвращаться домой. Пойдем со мной в Киев. Поживешь у нас. А кончится война, мы приедем сюда, разыщем твоих родных... Согласна, Валя?
Валя тихо покачала головой:
— Нет, я никуда не пойду. Никуда, Тома...
Валя проводила Тамару до леса. Юная подпольщица медленно шла по лесной тропинке, то и дело оборачиваясь назад. На опушке стояла Валя и махала ей рукой.
Худощавая, маленькая, казалось, что она вот-вот упадет, подхваченная свежим ветром. Но душа у нее была сильной.
Ведь в свои девять лет она хорошо постигла суровые законы конспирации и, наверное, не изменила бы им даже под страхом смерти.
Такими они были — дети войны!..
Где же ты теперь, Валя, Валентина! Жива ли? Помнишь ли замерзшую девочку из Киева и то, как выхаживала ее, тяжелобольную, в грозную зиму 1943 года?
Прошли годы. Тамара Константиновна Билян-Самовалова ныне юрист, работает в Киеве. Она частый гость у школьников города, и пионеры, затаив дыхание, слушают ее рассказы о прошедших героических днях.
Поиск
Архив записей
Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz

  • Сайт создали Михаил и Елена КузьминыхБесплатный хостинг uCoz